— Да как ты смеешь?! — вскинулась я. — Ты что о себе думаешь? Ты считаешь, что имеешь право диктовать мне, с кем мне общаться, а с кем — нет, как какой-то средневековый тиран, только потому, что ты Делани из Рахина?! Что ж, могу тебя заверить: пока я сама не захочу, ты ничего не сможешь изменить!
— Браво! Какие чувства!
Я резко обернулась. В дверях, опершись о косяк, стоял Дерри. Он аплодировал. Я не имела понятия, как долго он стоял там. Надо отметить, что Дерри был последним человеком, которого я бы хотела посвящать в нашу с Рованом ссору. Его откровенное презрение и цинизм заставляли меня не очень-то доверять ему, я понимала, что, когда ему нужно, он непременно воспользуется чужой слабостью и извлечет из ситуации свою выгоду.
— А вообще-то леди права, ты знаешь, Рован, — сказал он. — Ты ведешь себя как вселенский хозяин. Только потому, что ты босс Делани, ты думаешь, что можешь диктовать свою волю всем и каждому! Что ж, Никола не Делани — по крайней мере, родственная связь не очевидна, — добавил он с усмешкой.
— Пошел вон, — отрезал Рован.
— Нет, пока не скажу свою вескую речь. К твоему сведению, я сделал запрос относительно работы в Дублине. Должен признать, работа не совсем такая, какую я бы хотел, но, так или иначе, это даст мне возможность покинуть Рахин поскорее и с наименьшими потерями. Единственно, о чем я жалею, — что не сделал этого раньше.
— Что-то подсказывает мне, что ты недолго задержишься на этой своей новой работе, если, конечно, будешь верен своим традициям, — сердито ответил Рован. — Так что, как только останешься на бобах, добро пожаловать назад в семейный бизнес.
— Спасибо огромное, — глумливо произнес Дерри. — Только, боюсь, мне не придется воспользоваться столь щедрым предложением. Представляю, во что превратится размеренная жизнь этого дома, когда ты женишься на Эмер.
Решив, что мне пора ретироваться, я тихонько покинула комнату, и, кажется, никто из братьев даже не заметил моего исчезновения.
Добравшись до своей комнаты, я просто подошла к окну и бесцельно уставилась на увядающие газоны. Снова начинался дождь. Не тот живительный дождик, который наливал жизнью зеленую летнюю травку, и даже не золотистый осенний дождик, а самый настоящий холодный ливень, прибивающий последние остатки живой травы, громко и тоскливо барабанящий по окнам и застилающий горизонт.
Я новым взглядом окинула свою комнату. Несмотря на простор и уродливую мебель, она стала для меня уютным убежищем от всех неурядиц. Именно тут я чувствовала себя спокойно и в безопасности. Я уже привыкла к тому, как солнышко падает на угол большого зеркала, как освещает причудливый китайский туалетный столик с резными подсвечниками. Даже скрип двери стал каким-то родным.