Настя изогнулась, а он запустил руку ей между ляжек, пальцы на миг запутались во влажных зарослях и тут же вошли вглубь. Девушка застонала, почувствовав, как вырастает и отвердевает в ее ладони пышущее жаром орудие, которое нетерпеливо рвалось в бой. В ту же секунду, словно почувствовав, что ей надо, Варяг упал на нее с одним желанием: немедленно пронзить ее, даже если это причинит ей боль. Но того же хотела и она. Ее пальцы все еще сжимали нетерпеливое древко, а сейчас уже тянули его, помогая погрузиться в ее недра так же глубоко, как незадолго перед этим ей в рот…
Она билась под ним, забыв обо всем, боясь, что его плоть порвет ее всю, и еще больше страдая от мысли, что это блаженство может в какой-то момент кончиться. Их крики привлекли внимание; словно в тумане Варяг и Настя видели любопытные и смеющиеся лица заглядывавших к ним в комнату его корешей — им было все равно, смотрят ли на них или нет. Более опытная, чем ее напарник, Настя первые минуты еще пыталась контролировать приближение собственного оргазма, но потом все это стало ненужным: наступило то состояние чудовищного равновесия, обморочного пароксизма наслаждения, за гранью которого и смерть уже не страшна. А он еще бил и бил, расплескивая всю ее влажную глубину, широко раздирая ноги, а ее корчи, хрипы, бормотание, горячий запах лишь усиливали его любовный пыл, пока наконец, почти вытащив свое копье, он последний раз мощно погрузил его вместе с новым густым извержением всего себя…
А через два дня Владислава Смурова и обоих его подельников взяли при попытке ограбить сберегательную кассу. Куйбышевская милиция, похоже, была обо всем предупреждена заранее — так легко и без запинки они взяли сейф и так четко легавые взяли их с поличным на выходе. Действительно ли их кто-то заложил, или эта неудача объяснялась случайным стечением обстоятельств, Варягу так и не суждено было узнать. Вот только, странное дело, Настя ни разу не написала ему в колонию, хотя обещала…