Они подолгу разговаривали. Света была сиротой, воспитывалась в детдоме, и Владислав внезапно испытал к ней какое-то странное, теплое, родственное чувство: он-то хоть и не рос сиротой, все равно, можно сказать, с ранних лет был сам себе хозяин… Ему захотелось охранять, защищать эту девушку от неведомых опасностей, задаривать роскошными подарками. Он даже как-то, когда наконец ему удалось совершить задуманное и она без особого сопротивления осталась у него на ночь после своего дневного дежурства, предложил ей выйти за него замуж — даже зная, что это невозможно. Вот как эта симпатичная медсестричка увлекла молодого законного вора!
Она только посмеялась в ответ.
— Жених! Ты вот лучше выздоравливай побыстрее. Тогда, может, мы с тобой и поженимся. И то, если женилка окрепнет.
Верить ему она и не собиралась. Была Светлана уже научена жизнью, знала, что таким лихим мужикам сплошь в наколках верить особенно нельзя. Тем более одинокой девушке, но тем не менее свободное время проводила в его палате.
Когда Владислава выписали, ей стало грустно, и днем даже всплакнула в ординаторской, но на следующий день встряхнулась и попыталась забыть так понравившегося ей парня. А вечером, после ее смены, он ждал ее у входа в больницу — в красивом новом костюме, с огромным букетом роз, в котором она тут же спрятала свое зардевшееся от счастья лицо.
…Владислав поцеловал Светлану в губы и пружинисто вскочил на ноги. Время поджимало — пора было идти на банкет. Он надел светло-серый костюм, буквально его преобразивший: ни дать ни взять молодой директор передового завода! Светлана облачилась в сиреневое обтягивающее платье с крупными темными пятнами цветов и открытым лифом, обнажавшим выпуклые полушария налитых грудей. Взглянув на нее, Владислав даже задохнулся — так она была хороша!
В большом зале было шумно, играл оркестр, официанты в черных сюртуках и в бабочках скользили между столиков. За их столом сидел знаменитый офтальмолог с супругой, который зорким веселым взглядом искал повсюду знакомых. С ним то и дело учтиво здоровались какие-то важные персоны. На небольшую освещенную сцену один за другим выходили эстрадные звезды, соревнуясь между собой в умении завести зрителей.
— Смотри, это же Хиль! — возбужденно зашептала Светлана, толкнув его в бок. Владислав вгляделся в высокого улыбающегося мужика на сцене. Точно, Хиль. Ему из толпы танцующих подпевал тоже очень знакомый мужик, но Варяг не помнил, как его зовут. Кажется, Лещенко… Этот Лещенко лихо плясал с какой-то певицей из Прибалтики, а потом, запыхавшись, подошел к их столу. Подсев, пожаловался офтальмологу о своей стабилизирующейся дальнозоркости, потом перешел к политике, веско упоминая какие-то незнакомые фамилии. Уже вставая, захотел выпить со Светланой, чокнулся и, пристально разглядывая молодую пару, покачал головой: