Броуди мрачно смотрит на бокал со своими напитком, и когда поднимает голову, на его лице такое выражение, которое, кажется, присуще только строгим папочкам и старым докторам.
— Это весьма… ты с ума сошла, Лиззи.
— Ну, — говорит она, ее выражение лица столь же непоколебимо, как и тон, — я предпочитаю действовать в открытую. В отличие от некоторых людей, с которыми знакома.
— Это несправедливо, Лиззи.
Лиззи сжимает кулаки, после чего говорит:
— Чертовски верно, это несправедливо.
Броуди смотрит на девушку в синем платье, но она молчит.
— Ты никогда не могла контролировать свои эмоции, — продолжает Броуди.
Глаза Лиззи становятся такими же огромными и круглыми, как у персонажей из японского мультфильма. Она смотрит на меня. Я смеюсь.
— Ничего себе, — говорю я.
— Прости, что? — Броуди обращается ко мне, как будто бросает вызов.
— Я сказал «ничего себе». В том смысле «ничего себе», что неужели существуют такие тупые придурки, как ты?
Броуди поджимает губы.
— Я тупой?
— Да, тупой, — спокойно отвечаю я, но лишь с едва заметной злобной улыбкой, чтобы дать ему почувствовать, что я говорю. — Я знаю Лиззи всего неделю. Но она заставила меня смеяться. Она заставила меня задуматься. Удивила меня, научила нескольким вещам. И она, безусловно, знает, как трахаться. Она здесь самая сексуальная девушка, включая и маленькую Мисс Синее Платье — без обид — и становится еще более сексуальной каждый раз, когда я вижу ее.
Броуди переминается с ноги на ногу, поднимает подбородок и смотрит на меня с презрением.
— И вот ты здесь, — продолжаю я, — со своей скучной стрижкой и обманчивым превосходством. Ведешь себя так, словно Лиззи не самое лучшее, что когда-либо происходило с тобой в твоей, кажется, довольно скучной, предсказуемой и во всех смыслах жалкой жизни.
— Тебе лучше уйти, — говорит Броуди, скрипя зубами, — или я сделаю что-нибудь, о чем пожалею.
Я тихо смеюсь.
— Ты не ударишь меня. Ты достаточно умен, чтобы понимать, что не выиграешь в этой драке. Едва ли.
— Не будь так уверен, — говорит он, но в его голосе теперь меньше решительности — мы оба знаем, кто здесь главный.
— Ты облажался. Вот и все. Ты позволил ей уйти. Ты не сделал ничего, чтобы удержать ее. И это нормально. Все совершают ошибки. Мне следует пожалеть тебя. Но я слушаю тебя прямо сейчас и понимаю, что ты даже не осознаешь, как облажался. И не думаю, что когда-либо осознаешь это. И знаешь, что? Мне не жаль тебя.
Затем я перевожу взгляд на его спутницу. Она делает шаг назад и смотрит теперь на Броуди так, словно только что откусила яблоко и нашла в нем червяка. А я продолжаю: