* * *
Я становлюсь профнепригодным. Нервы расшалились. А нервы охраннику на дискотеке нужнее всего, поскольку три–четыре раза в неделю приходится балансировать между немецкими законами и необходимой самообороной. Трижды в неделю выходишь как на ринг, причем противник твой неизвестен и может быть вооружен. И оружия у него в арсенале навалом: от острого ехидного языка, который в Германии не наказуем, потому держи себя в руках, до огнестрельного, а тут уж как повезет.
За смену перед тобой успевают пройти до полутора тысяч человек. Один желает пожать тебе руку, чтобы порисоваться перед своей подружкой — дескать, все секьюрити меня знают; другой ненавидит беспричинно, третий — вполне обоснованно, четвертую надо при встрече обязательно поцеловать в обе щечки, иначе обида на всю жизнь. И конечно, толпы турок, итальянцев и албанцев, с которыми нужно держаться особо, даже с приятелями, и помнить, что в любую секунду их подобострастный и даже дружеский оскал может превратиться в бешеный хлопок по плечу, а затем в удар по голове.
И так ночи напролет. Под бешено орущую музыку, в которой ни души, ни радости, а только долбящий ритм, направленный на то, чтобы непременно разбудить в человеке позвоночный столб. Наиболее сложное время — от половины второго до половины пятого. Народ уже выпил, растанцевался, алкоголь всосался, а танцхаус еще полон до тесноты. Руки ненароком зацепились — и всё, несись под воющую сирену в зал раскидывать петухов по углам. Притом вполне возможно, что не петухов, а кабанов, откуда тебе знать. А через пять минут пьяный вдрабадан парень, не пущенный тобой в дискотечный зал, с соответствующим жестом пожелает тебе поскорее покинуть этот тревожный мир. А еще через две нужно тащить через всю дискотеку поплохевшую от жары и алкогольных паров девицу на воздух, а она при этом нежно обнимает тебя руками за шею и пытается отвернуться, чтобы не заблевать. Потом возвращаешься привести себя в порядок и встречаешься с человеком, чье лицо вроде бы слегка знакомо, но он‑то считает, что один у тебя такой и потому нужно обязательно рассказать, какая у него сука теща… И снова вой сирены.
— Ты чё, б… охранник, б…, мне по х…! Я с Украины! Еще раз назовешь меня быком — спущусь к своей машине, и тогда…
— Успокоить тебя? Ты — бык. Понял, бычьё?
— А это еще не факт…
Есть момент в работе, который я называю «состоянием сноса». Возникает ощущение нереальности происходящего, мир, созданный из моря шевелящихся тел, расцвеченных прожекторами и лазерами, чуть дернувшись, едет в сторону и начинает раскачиваться перед тобой, как огромный гудящий колокол. Момент бешеной агрессии и иллюзии всемогущества. Порву, завалю, растопчу всех.