Мои действия? Нужно любой ценой оторваться от преследователей. На такси это сделать уже не удастся. Вон она лавирует сзади, белая «тойота», старается не отстать во все более плотном потоке. Нет, у меня больше шансов в метро. Водитель, Рамдан, не сможет бросить машину посреди улицы, так что за мной вслед пустится только тот горбоносый. А от одного я уж как-нибудь отделаюсь.
Подходящий случай представился минут через десять. «Тойота» оказалась отрезанной от нас красным светом. Я попросил таксиста высадить меня у станции метро, я даже не успел посмотреть название, сунул ему в окошечко двадцать фунтов и выбрался на тротуар. «Тойота» только-только трогалась от перекрестка. Скорее всего, алжирцы видели, что я вышел из кеба, но у меня была фора минуты в две-три.
Брать билет мне было не нужно: я в Лондоне всегда покупаю на всякий случай недельный проездной. Я прошел турникет, но здесь мне пришлось делать выбор. Платформы на этой станции были разделены путями. Я ехал в центр. Так что по идее я должен был бы продолжать движение в том же направлении. Решено: я побежал по коридору к поездам в обратную сторону, из центра. «Ну, давай же, поезд! Где ты там?»
Я выскочил к путям под шум подъезжающего состава. Черт! Поезд подъезжал к противоположной платформе. Сделай я правильный выбор, я бы сейчас уже был в вагоне. Может, он хотя бы увезет моего преследователя? Теоретически на его месте я рассуждал бы именно так. «Этот американец ехал в центр. Он заметил слежку, спустился в метро и заскочил в подъехавший состав. Это произошло раньше, чем подбежал я, но он точно в одном из вагонов. Теперь не уйдет!»
Поезд вздрогнул от закрывающихся дверей и тронулся. Несколько вышедших пассажиров поднимались к выходу, и на платформе у последнего вагона остался только один человек. Это был горбоносый. Успел пробежать, гад, вдоль состава и убедился, что меня там нет. Мы смотрели друг на друга, уже не скрываясь. Парень вынул руки из карманов и побежал к переходу на мою платформу.
Я полез в карман и достал из бумажника свою волшебную ручку. Ту самую, в которой вместо стержня может вылезти смертоносное жало. Никогда не пользовался ею по такому назначению и не думал, что придется. Однако вот же, пригодилась!
И тут произошло две вещи. В тоннеле послышался шум приближающегося поезда, а наверху, у перехода, появилась группа детей, разбитых на пары. Потом за ней возникла фигура горбоносого, блокированного шествием. Когда ему удалось наконец пробиться сквозь ряды и добраться донизу, поезд уже останавливался. Двое учителей подгоняли сбившихся в неугомонную толпу школьников лет одиннадцати — двенадцати, всех цветов и оттенков кожи, с яркими рюкзачками за спиной. Вот они через все четыре двери просочились в последний вагон, и я вошел в свой, за два вагона от них. Послышался зуммер, предупреждающий о закрытии дверей. Горбоносый втиснулся в вагон, проталкивая внутрь галдящих детей, и в тот же момент я вырвался на перрон, задерживая руками смыкающиеся двери.