— Прости, приятель, за разливным далеко ехать.
И банки мы теперь могли открывать самостоятельно. Нет, положительно, оценить свободу можно, лишь теряя ее.
— Я буду по нему скучать, — сказал Лешка, отпив первый глоток.
— По пиву? — не понял я.
— Нет, по этому милому предупредительному джентльмену. Надо взять у него адрес, буду посылать ему открытки на Рождество.
Перекус оказался кстати — к нам вернулась способность соображать.
Мы сидели на полу в полупустом металлическом сарае размером с половину волейбольной площадки. За день на солнце он нагрелся, и лбы у нас с Лешкой покрылись капельками пота. Свет в ангар проникал из зарешеченного окна с каждого бока, но сами окна были закрыты. В одно из них, с Лешкиной стороны, было видно летное поле, другое выходило на торец бытовки.
Это было нечто вроде слесарной мастерской. Вдоль стены стоял верстак с тисками и небольшим сверлильным станком, один из углов завален каким-то металлическим хламом. Кстати, сюда принесли и алюминиевую стремянку, которая упала на меня в фургоне.
— Не видишь, там не найдется зубила и молотка? — шепотом поинтересовался Кудинов, подбираясь на максимально близкое расстояние.
— Там много чего полезного можно найти, — предположил я тоже едва слышно. — Один сверлильный станок чего стоит. Давай попробуем приподнять эту штуковину.
Это я про железяку, к которой мы были прикованы наручниками. Но она весила не меньше пары центнеров, мы ее даже оторвать от земли не сумели.
— Ничего, мы устроим ей тяни-толкай, когда усыпим их бдительность, — подбодрил меня позитивист Кудинов. — А ты успел заметить номер фургона?
По тону было ясно, что он-то это сделал и теперь хотел поймать меня на нерадивости.
— Это желтый такой, LD 325 XEF?
Кудинов расплылся в улыбке. Я ошибся. Ему, похоже, было важнее, чтобы я тоже оказался на высоте, чем оказаться там в одиночестве.
— Только, когда нас заводили в этот сарай, — продолжал я, — я заметил, что эта, как бы ее назвать…
— Я понял, твоя зазноба.
— Так вот, она выходила из кабины фургона с отверткой и двумя другими номерами.
— Да?
— Совершенно определенно.
— Все равно, тот номер может помочь.
Я тоже был великодушен:
— Будем надеяться.
— Не пора позвонить?
— Стремно. Они на первых порах наверняка нас плотно опекают. Может, и сейчас подслушивают.
Да, могли. Хотя мы говорили шепотом, но все же по-английски. Мы помолчали.
— Это мой прокол, — признал я. И рассказал про рыжего в парке и мое возвращение в «Марриотт» на такси. Вам тоже расскажу в свое время. — Меня тогда просто отключать стало от усталости.
— Забудь, все ошибаются, — небрежно успокоил меня Лешка. — Закон больших чисел.