Рассказав об этом девушкам и посоветовавшись с ними, решили все-таки представить моим родителям внука и жен, а новость о Дамблдоре должна была переключить внимание мамы с них на него.
На Гриммо мы прибыли около десяти, всё семейство во главе с мамой уже ждали нас в гостинной.
— И кто из них мать моего внука? — спросила мама, увидев меня с ребенком в компании девушек. Остальные с интересом смотрели на нас. Кроме Рона, тот с каким-то недоверием и неверием смотрел на одну Гермиону.
— Да… мама знакомься это твой внук Генри — сказал я, чуть повернув сына к ней. — А девушек думаю, ты знаешь… Эмм… моя жена Луна, мы вам говорили, давно уже…
— Ты хочешь сказать, что вы не играли, а правда всё это время были женаты? — удивившись, но строго спросила она. — Она ведь ещё ребенок, как ты посмел сделать такое с ней?? Да кто вообще вас мог обвенчать?? — накинулась она на меня. — А Гермиона? Ты и её совратил?
— Не играли и уже почти десять лет женаты. Обвенчала нас сама магия. А Гермиона моя наложница, мы подписали контракт, а также младшая жена. — Все с интересом на неё посмотрели, а Роннинкс зло обратился к Герми:
— Как ты могла, я думал ты не… такая… — почти кричал он, привлекая к нам внимание и выплескивая всё на Герми. Гермионе было очень неловко, она вся сжалась и опустила голову. Видя это, я приобнял её и прижал к себе, — ты просто грязнокровная шлюха! — Закончил свою яростную речь он и быстро ушел.
Все только удивленно стояли и смотрели на это, а Генри заплакал от крика. Передав Генри Луне, я мягко попросил Гермиону помочь Луне и обратился к родным и знакомым:
— Девушки мои, я их не брошу, и между нами всё останется как есть, и никто из вас не будет их оскорблять. Понятно? Поговорим зимой, надеюсь, вы к тому времени успокоитесь и примете их и ребенка, если нет, то мы справимся и без вас.
Ещё у меня для всех вас есть новость. Дамблдор — умер. А сейчас, извините, думаю, нам будет лучше уйти. Встретимся на Рождество — После чего вместе с семьей аппарировал домой.
Дома, Луна пошла, укладывать Генри, а я должен был успокоить Гермиону. Та беззвучно плакала, после слов Рона, так что я сел на диван и, затащив её к себе на руки, обнял. Она прижималась ко мне, всхлипывая и что-то бормоча, иногда я разбирал "за что он так?", "сам даже не смотрел" и прочее подобное. Я только крепче прижимал её к себе и гладил по волосам. После этого, я начал мягко говорить ей какая она красивая, умная, добра, отзывчивая и прочее. Ещё, уложив сына, к нам подошла и обняла обоих Луна, тихо говоря, какие мы у неё любимые и хорошие и как она нас обоих любит.