– А ты молодчина, Вичка, – сказал Фунтик и кулаком легонько ткнул её в бок. – Горжусь тобой. Так красиво проходишь тур за туром! Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.
– Ты не сглазишь, милый, – улыбнулась Вика. – Я верю. Но… – Взгляд её помрачнел. – Сам-то теперь что намерен делать? Вернёшься в Таганрог?
– Спешить мне некуда. – Фунтик пожал плечами. В Москве он поселился у своего старого друга, и вопрос о деньгах не стоял перед ним так остро, как перед Викой, которая отдавала за комнату практически всю свою зарплату. – Я никуда не уеду, пока не буду уверен, что ты благополучно поступила. – Он скрестил пальцы на удачу. – Буду приходить с тобой на каждый экзамен. А потом… чёрт его знает, может, и задержусь в столице. Мне нравится этот город, попробую найти работу, а на следующий год снова попытаюсь поступить.
– Ты обязательно поступишь, я это точно знаю. – Она ободряюще похлопала его по плечу.
Он улыбнулся ей в ответ:
– Ты тоже!
И Вика осознала, что на данный момент, пожалуй, никого роднее Фунтика у неё в этом мире просто и не было…
Затем состоялись фотопробы и сценическое движение. Сцендвижения Вика заранее боялась до дрожи в коленках, поскольку физкультура никогда не была её сильным звеном. Ещё в школе на уроках она вечно жалась к стенке – худенький заморыш, такой и мяч-то кинуть страшно, как бы не зашибить ненароком.
Когда педагог по сцендвижению поинтересовался, сможет ли она сесть на поперечный шпагат, у Вики почему-то не хватило духу признаться, что она никогда не садилась полностью – всегда оставалось сантиметров тридцать до пола. Но сейчас она так сильно нервничала, что уселась в одну секунду. Правда, когда она села, то в тот же миг поняла, что не сможет встать из этого положения. Растерянно и неловко раскорячившись на полу, Вика с испугом думала, не порвалась ли у неё ширинка на джинсах.
Очевидно, все эти эмоции были написаны у неё на лице, потому что Михальченко, переглянувшись с другой преподавательницей, попросил педагога по сцендвижению:
– Вы помогите Вике встать, пожалуйста. По всей видимости, девочка переволновалась.
Затем пришёл черёд упражнений с ненавистным мячом. В Викиных руках этот самый мяч летал вовсе не туда, куда ему следовало; она бестолково носилась за ним по аудитории и даже поймать почти ни разу не смогла. Краем глаза следя за комиссией, она заметила, что Мастер сдержанно хихикает в кулак. Сидевшая рядом с ним пожилая преподавательница ВГИКа, искусствовед Паола Викторовна Зайцева, тактично и негромко шепнула ему на ухо:
– Ну ничего, можно ещё научить…