В таком духе просвещали Тэда наши гостеприимные хозяева в течение двух дней. Показать хоть одну операцию федералов по ликвидации какого-нибудь бандформирования они, естественно, не удосужились — такие вещи чеченцы не снимают, ни к чему им это. Я внимательно наблюдал за изменением настроения шефа и к концу второго дня нашего пребывания в селе, когда многочисленные посетители оставили наконец нас в покое, рассказал ему о прошлогодней истории с «лицедеями», которых мы прищучили в этом селе. А потом, после некоторых размышлений, пояснил, как «духи» используют наших пленных в качестве живого щита.
— А что — есть доказательства? Факты? — как всегда поинтересовался дотошный британец.
— Сейчас у меня ничего нет, — сообщил я. — Но если мы с тобой попадем в какой-нибудь отряд и его начнут слегка уничтожать, сам все и увидишь, — пообещал я Тэду.
Целый вечер англичанин пребывал в мрачных размышлениях и совсем не разговаривал со мной. Я далек от мысли, что он радикально переменил свою мировоззренческую позицию относительно чеченской войны, но то, что сомнения заползли в британскую душу, — это факт.
После ужина я с полчаса проторчал на природе, любуясь красками догорающего заката и изучая особенности расположения дворов в юго-восточном секторе села. Сильно облегчал наблюдение тот факт, что хозяева проживали во второй половине дома и на эту сторону двора не наведывались. Ранее тут обитал их сын с семьей, но в самом начале войны он куда-то исчез вместе с женой и двумя детьми — такие вещи здесь случаются.
Когда совсем стемнело, я вернулся в дом, переоделся в черный тренировочный костюм, нацепил поясную сумку, в которую упаковал необходимую экипировку, и сообщил Тэду:
— Мне надо отлучиться. Если что — ты спал и ничего не знаешь. Хорошо?
— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Тэд. — Ты будешь кого-то убивать?
— Я хочу встретиться с одним человеком, — пояснил я. — Возможно, его тут нет. Тогда я вернусь очень скоро, и нам здесь более делать нечего. А если есть, тогда посмотрим.
— Хорошо, — сказал Тэд. — Ты постарайся без трупов, ладно?
— Я, конечно, постараюсь, — пообещал я. — А там — как получится…
Спустя пятнадцать минут я благополучно миновал нужный мне двор и, крадучись, добрался до окраины села. Кое-где во дворах лениво залаяли было собаки, но быстро утихомирились — я жил здесь двое суток, успел пропитаться местным запахом и не являл собой агрессии, ощущаемой на таком удалении.
Забравшись в придорожную канаву на окраине села, я некоторое время размышлял и прислушивался. Судя по рассказам сельчан и прошлогодним оперативным данным, на ночь по периметру села выставляются парные посты для охраны от внезапного вторжения. Село достаточно большое — чтобы надежно перекрыть все пути вероятного подхода непредвиденного противника. Значит, эти посты сидят на достаточном удалении друг от друга и бдят посредством прослушивания — потому что сейчас непролазная темень, а ночных приборов, насколько я знаю, у них нет.