Накануне в промежутке между заставами подорвалась одна машина, и наши инженеры, расчищая колонный путь, наряду с тремя настоящими «ТМ»[6] обнаружили 38 консервных банок, к крышкам которых был привязан телеграфный провод. Банки были установлены по всем правилам саперного искусства, как противотанковые мины.
Добросовестный инженерный начальник так и не сумел допереть, что же сие означает, и по простоте душевной доложил по команде все, как есть.
Наше начальство похихикало немного, но распорядилось — а ну-ка, орлы, поймайте этого идиота. Мы вычислили его уже на следующее утро и очень долго гонялись за ним на бээрдээмке по овсяным полям — он, сволота, клал прибор на очереди, которые ложились впритирочку с обеих сторон, и, как горный козел, скакал по балкам, вскрикивая и махая руками.
В конечном итоге мы его все же отловили и на первый же обычный в такой ситуации вопрос идиот напыщенно заявил:
— Я боец Ичкерского сопротивления! Я сапер-профессионал! Устанавливаю мины на колонных путях федеральных войск! Смерть российским оккупантам! — И заорал дурным голосом:
— Аааалллллх акбаррр!!! Вуаааллахх акбар!!!
Мои пацаны, естественно, слегка его помяли, после чего чеченец орать прекратил, попросил закурить и доложил, что в дурдоме у него перевалочная база, а командир их отряда доктор Али. Ну что ж, тут все было ясно, соблюдать положенную в случаях с поимкой «духов» процедуру было бы по меньшей мере глупо.
Подкатив на БРДМ к воротам дурхауса, я вызвал заведующего, торжественно вручил ему психа и слегка попенял на плохую систему изоляции пациентов. Али слегка пооправдывался, ссылаясь на отсутствие персонала, а когда я в упор спросил:
«А откуда это у вас такой шустрый пациент со столь специфическим отклонением, а?» — доктор изрядно покраснел той частью лица, что была свободна от бороды, и пробормотал что-то невразумительное. Типа: «Давно это уже, еще до войны, ага, точно до войны поступил!» И показалось мне тогда, что врет доктор, хотя мимика лица его не выдала — оно у него, как камень, поросший обильным мхом.
Отъезжая от ворот дурдома, я ощутил пристальный взгляд Али — казалось, он просверлит дырку на моем затылке. Я обернулся — доктор поспешно отвел глаза и скрылся за воротами. Вот, собственно, и все. Давать информацию особистам я не стал — мои подозрения не являлись основанием для проверки дурдома на предмет обнаружения каких-либо ухищрений, нужны более веские основания. Конечно, можно было настоять на своем, но не хотелось рисковать. Ошибешься один раз, потом тебе никто не будет доверять, скажут — а, это тот самый балабол, что дал дезу по хакановскому психушнику! Пакостей от этого дурдома за весь военный период не было — ну и ладно, живите себе со своими недомолвками! Благоденствуйте…