Ничего.
Пустота.
Всепоглощающая, бесконечная пустота.
В недрах разума забрезжила последняя мысль: это ад. Абсолютный вакуум, без намека на эфир. Самый страшный кошмар любого ясновидца. Не смерть, а небытие, когда умирает душа. Одно за другим таяли лица. Ник, Страж, Элиза, Джексон, Лисс – все исчезли, и вместе с ними исчезала Пейдж…
Серебряная пуповина натянулась, как канат, и рывком вытащила меня на поверхность. Вынырнув из гнилой топи, я принялась жадно ловить ртом несуществующий воздух. Множество рук тянули меня назад. Голоса перекликались на незнакомом языке. Спасения нет. Похоже, мне суждено сгинуть в лабиринте эмита.
Внезапно чудовищная хватка ослабла. Я сломала тлеющую кисть пополам и из последних сил вернулась в собственное тело.
Веки дрогнули.
Грудь ожила.
Соляной круг замкнулся. Ник уронил пустой мешочек и рухнул как подкошенный.
Задрожав, эфир выставил невидимый барьер, наподобие забора, окружавшего колонию. Чудище отпрянуло от круга, как от кипящей лавы, извергая новую порцию помех. Что это, извращенная аура? Напоследок огласив окрестности пронзительным воплем, тварь заковыляла прочь, оставив в эфире темное облако смога.
Мы вчетвером распластались под обледенелыми кронами.
– Зик… – Полуживой от слабости, Ник принялся тормошить друга.
Мне хватило сил только повернуться. Рядом лежала Элиза. Глаза остекленели, в губах ни кровинки.
Меня била дрожь, конечности судорожно подергивались. Дыхание было прерывистым, уши закладывало. Прошло немало времени, прежде чем по листве зашуршали шаги и за кругом вырос стройный силуэт.
– Странница, – донесся до меня низкий женский голос. – Геаркен со мной.
Незнакомое слово было на рефаитском. Кто-то еще взывал ко мне. Золотая пуповина дернулась, возвращая меня к жизни, – и я открыла глаза.
– Ты ранена? – Голос принадлежал Плионе Суалокин. – Скажи хоть что-то, иначе я не смогу помочь.
– Аура, – прошелестела я.
К счастью, Плиона услышала. Палец в перчатке поднес каплю амаранта к носу. Божественный аромат проник в легкие, заживляя израненную ауру. Я перекатилась на бок и содрогнулась в рвотных спазмах. Череп от основания до макушки раскалывался от боли.
Плиона выпрямилась во весь рост. Одета она была как типичная обывательница, черные кудри перекинуты через плечо.
– Эмит ушел, но наступит час, и он вернется. Нашира назначила высокую награду за твою голову, странница.
Дрожь никак не проходила.
– Почему бы ей самой меня не прикончить?
– Не хочет марать руки. – Плиона вытерла маслянисто поблескивающий кинжал. – А теперь вставай.
В глазах потемнело, но мне удалось кое-как подняться. Ненависть к сарксам не могла заглушить боль от мысли, что я так и осталась уличным бойцом, которому не дано стать настоящим воином. Рефаиты служили живым напоминанием моей уязвимости и сводили на нет годы, проведенные в Синдикате. На краю опушки, обхватив голову руками, скрючилась Элиза. Пошатываясь, я побрела к ней, но меня остановил панический возглас Ника: