Вот этого мне и хотелось – прекратить беготню раз и навсегда. Невзирая на холодность и скрытность, его присутствие согревало, становилось легко и свободно дышать. С Ником все было иначе, – впрочем, по-другому и быть не могло. Напрасно внушала себе, что все может получиться и он обратит на меня внимание. Страж, напротив, придавал мне сил, вместо того чтобы лишать последних.
Босиком я прошлепала по ступенькам и заглянула в кухню.
За столом Ник читал «Дейли десендант». Рядом стояла корзинка со свежим хлебом, только из пекарни.
– Доброе утро.
– Скорее раннее. – Я придвинула стул и села. – Ты вчера играл на пианино?
– Да. Единственная мелодия, которую знаю. Подумал, так Зику будет легче уснуть. Он ведь был заклинателем до того, как стал нечитаемым.
– Ну и как он?
Ник отложил газету и потер воспаленные глаза.
– Пусть еще немного поспит, и надо убираться отсюда. Леон вот-вот вернется.
– Попроси, чтобы Зика оставили здесь. – Я придвинула к себе газету. – Так у Джекса не возникнет вопросов.
– Вопросы возникнут при любом раскладе. – Он в упор посмотрел на меня.
Не отреагировав, я уткнулась в газету. Сайен призывал граждан всячески содействовать поискам Пейдж Махоуни и ее сообщников, подчеркивая, что беглецы наверняка изменили внешность, дабы скрыться от правосудия. Особое внимание следовало обращать на акцент, крашеные волосы, маски и признаки пластических операций. Статья пестрела снимками свежих хирургических швов, расположенных на щеках вдоль линии роста волос или за ушами.
– Надо посвятить остальных в мой план битвы. – Я налила нам кофе. – И выяснить, чью сторону они займут в случае моей победы.
– А что насчет Стража? Про него тоже надо рассказать?
Над раковиной громко тикали часы с маятником.
– В смысле?
– Да брось, Пейдж. Мы знакомы десять лет. Я сразу вижу, когда что-то не так.
– Все так. – Под его пристальным взглядом я уронила голову и прижала пальцы к вискам. – Точнее, все не так.
– Ладно, не мое дело.
Я рассеянно помешивала кофе.
– Не хочу занудствовать, – добавил он, – но не забывай, сколько тебе пришлось пережить из-за него. Допустим, он изменился и больше не представляет для тебя угрозы, но, даже если опустить тот факт, что по его милости тебя держали взаперти полгода, помни: он тебя использовал. Обещай, что не забудешь, sötnos.
– Такое разве забудешь? Да, Страж мог отпустить меня в первый же день, но… это ничего не меняет. По-твоему, меня тянет к нему из жалости, но ты ошибаешься! Я его не жалею и уж тем более не оправдываю, просто понимаю, почему он поступил именно так, а не иначе. Теперь тебе ясно?