Училась улыбаться, пусть и видела в зеркалах, что улыбки ее лживы. И лицо — маска. Это лицо теряло чувствительность. Ийлэ трогала онемевшую кожу, бледные губы, излишне тонкий некрасивый нос… Говорила себе успокоиться.
И не только себе.
Правда, остальные были спокойны.
Гарм, который по-прежнему держался наособицу, порой исчезая на день или два, а однажды и вовсе на неделю, и тогда Ийлэ с удивлением понимала, что беспокоится и за него, что привыкла и к его молчаливому присутствию, к кухонным запахам, которые привязывались к нему, к полусонному взгляду и показной лени…
Привыкла она и к суетливому Талботу, что и думать забыл об отъезде, всецело отдавшись поиску клада. Он вновь и вновь обшаривал дом, простукивая стены и полы, забираясь в подвалы и на чердак.
Он рассказывал о поисках, когда устало, обреченно, почти смирившись, что именно этот клад не дастся в руки, когда восторженно, с предвкушением победы, когда просто потому, что невозможно было молчать.
Привыкла к Нире, тихой, растерянной, верно, не способной свыкнуться с мыслью о замужестве, тем более что замужество это было быстрым и каким-то ненастоящим, что ли.
Нет, Нира ничего не говорила, но в словах не было надобности.
— Я… — Она решилась подойти на третий день пребывания в доме. — Я рада, что ты жива и… — И замолчала, протянув серебряную бабочку-заколку. — Помнишь… Мирра мою сломала. И я еще плакала. А ты сняла и вот… у меня никогда не было таких красивых… и я ее… я прятала ее. От мамы, и от Мирры тоже… и вообще ото всех… и я не знаю, захочешь ты со мной говорить или нет, но…
Серебро потемнело. И эмаль стерлась с крыльев, и бабочка эта, простенькая, копеечная, смотрелась почти жалко.
— Я подумала, что мне больше нечего тебе дать. — Нира смотрела снизу вверх. — Да и это не подарок совсем… она ведь твоя.
— Нет. — Ийлэ коснулась крыльев бабочки, теплых, как и ладонь Ниры. — Я ее отдала. И… и я не хочу вспоминать. Хорошо?
Нира кивнула.
Она стиснула кулачок и спрятала за спину, за пышные юбки нелепого платья.
— Подружкой невесты ты тоже не будешь?
Ей не хотелось этой свадьбы, Ийлэ видела.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
Вряд ли появление Ийлэ обрадует найо Арманди… и остальных тоже… и разговоры пойдут.
— У меня больше нет подруг, и… Мирра на меня злится. Мама тоже… все злятся…
— Я нет.
— Но у тебя-то есть причины. — Неловкая извиняющаяся улыбка. — Я… я не особо умна… и меня тогда отправили к тетушке… а потом когда вернулась, то мама сказала, что ты погибла… все погибли в доме… она солгала. Я знаю, когда она лжет, только не говорю… и тогда подумала, что она хочет защитить нас с Миррой, избавить от… от подробностей.