— Доктор, сама будешь заниматься этим?
— Да, если мне разрешат.
— Коко, дайте доктору Лонг скальпель, пожалуйста.
Иветта, дежурная сестра, тихо простонала и вытащила кроссворд из кармана своего зеленого халата. Когда ординатор делал операцию, даже если это была доктор Лонг, на нее всегда уходило в два или три раза больше времени, чем обычно. С такой неприятностью приходится мириться, когда работаешь в клинике. За ширмой анестезиолога доктор Скадудо вставил кассету в свой проигрыватель.
Мики взяла скальпель за лезвие и сначала провела тупой ручкой на груди воображаемую линию, по которой собиралась делать надрез. Она некоторое время пристально смотрела на место воображаемого шрама, проверяя, верно ли определила его, затем перевернула скальпель и собралась резать.
— Что будешь делать? — спросил Грегг.
Она подняла голову:
— Поперечный надрез. На уровне четвертого ребра.
— Почему?
— Потому что это скрытый надрез. Шрам будет незаметен.
— И когда ты этому научилась?
— На прошлой неделе, когда ассистировала доктору Келлеру. Он показал мне, как это делается. Мы удаляем ровно столько грудной ткани, сколько…
— Я помню тот случай. Пациентке было тридцать пять лет, и она предупредила Келлера, что позднее пройдет процедуру восстановления. Мики, этой пациентке уже за пятьдесят. К чему тратить время на косметические тонкости?
— Но после обычного надреза останется шрам, и, если она решит позднее провести восстановление, сделать это будет труднее.
— В ее возрасте? Силиконовая грудь? Я не могу этому поверить! Мики, займись мечевидным отростком. Будет тебе, здесь ты изучаешь общую хирургию. Искусство Микеланджело пригодится в пластической ординатуре.
Она посмотрела на него, пожала плечами и сделала стандартный разрез для обычной ампутации молочной железы.
«Этот день наступит, — уверяла себя Мики. — Этот день наступит…»
— Я схожу поговорю с ее мужем, — сказал Грегг, стаскивая мокрый халат и перчатки. — Через полчаса встретимся в кафетерии.
Мики писала распоряжения в медицинской карте пациентки и рассеянно кивала, но спустя секунду подняла голову и поинтересовалась:
— Почему в кафетерии? Грегг, мне еще предстоит обход пациентов.
Теперь она увидела в его глазах то, чего не замечала за три часа операции.
— Мики, нам надо поговорить, — сказал он.
— Тут говорить не о чем. — Она взглянула на часы, висевшие на отделанной зеленым кафелем стене. — Уже восьмой час. Накамура уже знает, что письма не будет.
Грегг окинул взглядом оба конца коридора операционного отделения, где никого не было, кроме двух уборщиц со швабрами и ведрами, взял Мики за руку и увел ее подальше от двери, через которую оба только что прошли, чтобы оказаться подальше от сестер, готовившихся увезти пациентку. Он отвел ее к алькову, где хранились шовный материал и зажимы, и спокойно сказал: