Вдруг Мики обиделась на них — на их болезни и зависимость от нее. Она обиделась на эту больницу: она ненавидела ее. Ненавидела Грегга, Джея Соренсена и Шарлу из отделения неотложной помощи. Как они терпят это? Как они могут приходить сюда день за днем, жить при искусственном освещении, дышать искусственным воздухом и работать на конвейере с неисправными телами, словно рабочие на заводе, производящем роботов? Где удовлетворение от всего этого? Где чувство достоинства?
А впереди еще пять лет такой жизни!
Тихий плач Мики перешел в безудержные рыдания. Теперь она рыдала громко, наверно, так громко, что ее услышали через закрытую дверь, но ей было все равно. «Пусть слышат! Пусть видят, что я не машина!» Именно это сделали из нее полтора года в «Виктории Великой» — превратили ее в холодную, производительную, бездушную машину. Год интернатуры выбил из нее бесполезную чувствительность, научил смотреть на смерть как на еще одну клиническую фазу болезни, научил не чувствовать привязанности к пациенту, а считать его очередным случаем. Ее природные инстинкты притупились.
«Когда я отработаю здесь, мне уже будет тридцать один год».
На столе зазвонил телефон. Мики посмотрела на него: «Господи, оставьте же меня в покое!» Затем достала из кармана носовой платок, вытерла лицо и взяла трубку.
— Это вы, доктор Лонг? — спросил взволнованный голос. — Это Карен из педиатрического. У нас больной, нуждающийся в неотложной помощи.
— Что произошло?
— Кровоизлияние после удаления миндалин.
— Кто интерн?
— Тоби Эйбрамс. Он просил позвонить вам. Вы нам срочно нужны.
Мики повесила трубку и машинально пошла к двери. Она шла, потому что была так запрограммирована, шла, как ее учили. Но внутри ощущала холод и оцепенение.
В педиатрическом отделении был сущий ад. В коридоре усмиряли истеричную женщину, а в палате две сестры и практикант придавили ребенка к койке. Койка, одежда и пол были крови. Подбежав к маленькой девочке, лежавшей на боку, Мики спросила:
— Что случилось?
Тоби, интерн, повернул бледное лицо к Мики. Его белый халат промок до нитки, одной рукой он вцепился в запястье ребенка, другой удерживал на месте капельницу.
— Это пациентка Берни Блэкбриджа. Он сегодня удалил ей миндалины. Девочка чувствовала себя хорошо, но час назад у нее неожиданно началась рвота, живот наполнился кровью и она оказалась в шоковом состоянии. Я взял кровь, чтобы установить группу и резус, пытался поставить капельницу. Но она все вертится, а вены у нее такие тонкие…
Мики проверила зрачки ребенка и при свете фонарика заглянула в горло.