Но то были короткие дни, мимолетное обретение самого себя в беззаветной любви к Африке. Однако вскоре Реджинальд Фаррар, похоже, впервые взглянув на своего мальчика, заметил, что совершает непростительную классовую ошибку, и вздумал научить того уму-разуму. Вот тогда и было решено отправить Дерри подальше от этого нездорового окружения и недостойного чернокожего общества. Накануне отъезда в Англию Дерри в последний раз вместе с Каманте отправились к Восточно-Африканской зоне разломов, чтобы просто понаблюдать за животными. Он уже потерял подростковую жажду к охоте и нашел глубокое мужское удовлетворение в признании их превосходства над собой и не мешал им идти своим путем.
Дерри возненавидел Англию, не находя себе там места. Было поздно прививать юноше чувство принадлежности Англии, отцу следовало заняться этим гораздо раньше. Героические поступки Дерри в Королевских военно-воздушных силах не совершались ради Англии, а были лишь попыткой отдельного человека покончить с этой проклятой войной, которая удерживала его от возвращения на родину, в Африку.
Когда Дерри наконец вернулся в Кению, он успел как раз на похороны отца. Молодой человек оказался в беспокойной и раздираемой войной стране, в которой не нашлось места для сына презренного белого колониалиста. В тот день октября 1953 года Дерри, которому исполнился тридцать один год, испытал потрясение, поняв, что оказался меж двух миров, не принадлежа ни к одному из них. И тогда в его душе разлился яд.
Джейн на два коротких года вытащила его из состояния неопределенности, позволила почувствовать, что у него во всей вселенной есть какое-то место. Затем она тоже покинула его, и Дерри снова погрузился в трясину…
— Kwenda! Kwenda![23]
Крики вывели Дерри из размышлений, и он увидел Каманте, старого друга мальчишеских лет, который махал другому водителю, остановившемуся, чтобы стрельнуть сигарету.
Еще в Англии Дерри с удивлением узнал, что чернокожих считают бестолковыми и ленивыми. А ведь во всем мире нет более изобретательного и работящего народа, чем кикуйю. Возможно, на них ложится ответственность за восстание мау-мау, но они дали Кении блестящего Джомо Кениату и привели его к власти, установили суверенное правление африканцев в стране и вдохнули силы в народ объединяющей национальной гордостью. Harambee! — выкрикивали они лозунг Кении: «Давайте идти вместе!»
Каманте был того же возраста, что и Дерри — обоим по пятьдесят одному году — но волосы на его черной как смоль голове не поседели. Как и Дерри, он был в отличной физической форме. Те же черные мускулистые руки, которые сейчас трудились под солнцем январского утра, когда-то вытащили униженного юного Дерри из колючего кустарника.