Архея бросили лицом вниз, наверное, это был тот случай, когда условные штаны были только кстати: зачем сдирать то, чего и так нет. На правой ягодице мага виднелась глубокая рваная рана, кровь выплескивалась, повинуясь частому биению сердца.
— Надо же, — сухо сказал Рикет. — Отыскала место. Я-то думал, у него кругом мослы… Назад! Я вылечу! Держите меня трое! Держите меня, я сказал!
Караульщики послали его хором, кто-то замахнулся, но Рикет с необычайной ловкостью ускользнул от удара.
— Ликаэнэ файн! — Его голос стал вдруг тонким и злым, блеснул уродливый шрам. — Да, я вор, мои дорогие, вор! — Он шмыгнул вбок, спрятался за мной, крикнул из-за плеча визгливо: — Мы владеем своей магией! Что, не знаете? Ну же? Маэт… Он хлипкий, из него сейчас вытечет вся кровячка!
Не дожидаясь согласия, Проныра скорчился рядом с телом, простер над укусом ладони. Солдаты прижали его с боков, чтобы меньше шатало. Мне показалось, что из-под пальцев Рикета исходит чуть заметное белое сияние.
Тут же зачесались уши. Черт… да знаю я, Джорек, что муравьи носятся по твоим ушам стадами, когда рядом творится магия. Индикатор, да-да-да. Только вреда пока больше, чем пользы. Во-первых, отвлекает, во-вторых — магия в этом мире повсюду. Сколько раз мои уши чесались — уже и не упомню. А толку — чуть.
Усилием воли я согнал с ушей муравьев.
— Стягиваю рваные сосуды, — пояснил тем временем коротышка сквозь тяжелые вдохи и бесконечные ойканья Архея и зыркнул на меня хитро, мол, вот как я умею. — Самая простецкая магия. Ну? А! Все! — Он продемонстрировал в улыбке превосходные зубы. — На два-три часа. Сейчас бы перевязать, а зашивать будем после, в Кустоле. Дай Спящий туда добрести… И, кто-нибудь, напомните Архею как очнется — что это я, Рикет, его спас!
Рану перетянули готовыми бинтами, среди снаряжения гуляй-города были и они. Я рванулся помочь — все-таки медик и повязки умею накладывать не только на собак, но меня огрели прикладом. Ретивый караульщик отомстил за выбитые зубы Торке.
Я сдержал встречный удар. Набрался ума, так сказать. Глядишь, через годик стану гением.
Тем временем маг перестал стенать и охать. Один из солдат, отложив арбалет, перевернул раненого на спину:
— Брат Архей!
— Молчит…
— Брат Архей!
— Небось, врезал дуба…
Колымага немилосердно раскачивалась, и повернутая в мою сторону голова мага болталась на тонкой шейке, как тыква на сухом стебле. Глаза неплотно заслонены веками, рот открыт. Солдат, тот, что пытался дозваться, приложил палец к шее Архея, щупая пульс, затем поднялся с колен:
— Без сознания, дышит.