— Бей! — вдруг яростно вскрикнула Вако.
И на площадке началась потеха.
Дребезг расколотого фонаря заглушился чудовищным воплем. Клин света метнулся мне под ноги. Я увидел охваченную белым пламенем фигуру, спаянную тонкой перемычкой копья с маленьким вором. Безумно хохотнув, Рикет толкнул горящую тварь в коридор и, отпрыгнув, начал сбивать пламя с рукавов куртки.
Ага, швырнул фонарь в коридор, в наступающих. Умница.
Коридор захлестнули вопли, проем арки осветился, в нем заметались гротескные вытянутые тени.
Короткая пауза… И вот они полезли неукротимым потоком, перебирая четырьмя конечностями, осыпанные горящим маслом, но, кажется, нечувствительные к боли. Оскаленные рты на почти человеческих лицах, серая плоть, удлиненные конечности с сухими мускулами, безволосые головы на тонких, но сильных шеях. Кое у кого — остатки одежды вокруг чресл. Больше всего они напоминали клонированного киношного Голлума — только среди них были и женщины. Не менее омерзительные, чем мужчины.
Илоты.
С белыми, как молоко, глазами.
И с когтями — острыми, готовыми одним движением распороть человеческую плоть.
— Коу! Коу-коу-коу!
Лейн и Осмен заработали клинками, как жнецы в страду. Твари валились под ударами, съезжали по ступеням, но снизу напирали, тянули к паре солдат жадные когтистые лапы. Чудовищная картина, достойная кисти Босха: грешники, вырвавшиеся из ада, стремятся утянуть в ад живых.
Запах тлена разлился по площадке.
— Стреляй же, остроухое отродье!
Я сообразил, что Вако обращается ко мне. Стряхнул наваждение, поднял арбалет, выцеливая… Вако выстрелила в плотную массу нападающих и, конечно, попала, с десяти шагов не промажешь, отбросила арбалет и выстрелила из другого. Рядом снова оказался Рикет с багровым ожогом во всю щеку. Он схватил заряженный арбалет, выстрелил с лету, не целясь, — стрелять явно не в деревне учился. Лейн что-то проорал, опуская забрызганный желтой дрянью топор. Осмен поддержал, чуть отступая, чтобы дать очередному телу упасть. Тоже был забрызган желтым. В голосе Осмена слышалась паника.
Желтое… кровь существ Сумрачья. Меня отчетливо замутило. Кровь демонов, кажется, кличут ихором. Да, верно — не кровь это, ихор, порождение зла.
Башка и Торке заряжали арбалеты. Вако и Рикет стреляли. А из коридора, под ледяной и почему-то очень звучный шепот фантома, перла самая настоящая саранча, тупая, целеустремленная, не знающая сомнений и страха. Казалось, поток тощих лап и оскаленных зубастых ртов нескончаем. Будь я сейчас на месте солдат, сколько бы я продержался без доспехов, ослабленный болезнью и лишениями? Да и просто — сейчас я был Тиха Громов, не готовый к кровавому бою. В груди медленно закипала ярость Джорека, но — слишком слабо, мои инстинкты все еще довлели, ничтожный страх ползал в душе.