— В один день с тобой, в первый день Великого поста.
— Про внучку Настеньку слыхал чего?
— А как же? Со мной тогда ж ушла.
— Так Настя тут?
— Нету. Тогда мы сразу в Москву подались, там она и осталась. Я с купцами да чумаками еще зимой сюда перебрался. А Настенька тем временем замуж вышла.
Неждан прервал разговор:
— Прости, Юрий Васильевич, наговориться еще успеете. А ты, старый, едой угощай. Все, что в печи, на стол мечи да медом горло промочи. И постель готовь, у князя ноги болят, отдохнуть хотят.
Сургун уставил стол и копченым, и соленым, и горячим. Сели за стол, а Луки-Мокруши нет, пока говорили, он куда-то исчез. Юрша послал Сургуна за ним.
Мокруша остановился у двери:
— Ты чего, Лука, особого приглашения ждешь?
— Юрий Васильич! Мне не след с тобой за одним столом сидеть. Да и перекусил я уже.
— Нет, Лука-свет! Так не пойдет. Не время места делить. Ты не чинился, когда мне кусок послаще подкладывал. Садись рядом. И ты, Сургун, присаживайся. Наливай всем, что там у тебя. Выпьем за товарищество и в радости и в беде!
На этот раз Мокруша сдался. Но вскоре он нашел себе вдовушку и переселился к ней. Она жила в землянке, как большинство жителей поселка. Юрша изредка ходил к нему показать свои ноги, чаще Мокруша приходил сам. Он, как и на болоте, решил заняться лекарством.
Накануне Ильина дня в поселении появился Гурьян. Он нисколько не изменился, был загорелый, будто вылитый из куска бронзы. Дружески приветствовал Юршу:
— Э, Юрий Васильевич, а ты и побледнел и похудел! Ну, рассказывай, как государь приветил тебя за службу верную.
— Знаешь, Гурьян, твои люди тоже поработали мне во вред. Хоть спасибо за то, что с дыбы сняли.
— Согласен, грязная работа. Нужно было одного Неждана посылать. Ну, да ладно. Что было, то было. А ты мне порядком расскажи, чего царь выпытывал у тебя?
Юрша рассказал, ничего не утаивая. Гурьян презрительно заметил:
— Трусоватый царь! Своих боится! И простых людей не жалует.
— Не скажи, Гурьян. Он иных из простых в дворяне пожаловал.
— Я не про тех. Холопам жить хуже стало, многие бегут: кто в разбойники, кто к нам. Потому как бары дерутся, а у холопьев чубы трещат. А вот скажи, бывший государев сотник: могут ли бояре взаправду против Ивана пойти?
— Отдельные могут. И раньше и теперь опальные и в Литву и к татарам бежали. А сообща — нет, никогда они меж собой не договорятся.
Разговор затянулся надолго. Юрша понял, что Гурьяну очень хотелось, чтобы бояре перегрызлись между собой. Его даже не смущало, что этой грызней могут воспользоваться и татары, и Литва. В свою очередь: Юрша поинтересовался, зачем это ему. Гурьян ответил не очень охотно: