Тепло одетая Ханссон давно вспотела. Так тяжело было идти по глубокому снегу — просто ноги болели! Она мечтала о весне, когда в конюшню можно будет ездить на велосипеде. Тогда жизнь станет куда проще.
На склоне «Семь трамплинов» вовсю катались на санках дети. Тира и сама много раз съезжала с него и помнила, как замирало ее сердце, когда она летела с крутого склона. Правда, этот склон уже не казался ей таким высоким и крутым, как в детстве, однако он был куда лучше Докторского, расположенного за аптекой. Там катались только самые маленькие. Девочка вспомнила, что даже съезжала с Докторского склона на обычных лыжах, что сильно подпортило ей потом единственную в жизни поездку на горнолыжный курорт. Потрясенному инструктору она объяснила, что умеет кататься на лыжах — натренировалась съезжать с Докторского склона. И затем лихо пустилась вниз с куда более высокого и крутого спуска. Но все закончилось хорошо, и мама всегда рассказывала эту историю с гордостью за свою смелую девочку.
Куда потом девалась эта смелость — на этот вопрос Тира не могла ответить. Хотя нет, когда она общалась с лошадьми, все было хорошо, но в остальном юная наездница чаще всего чувствовала себя трусливой как заяц. После катастрофы, когда погиб папа, ей все время казалось, что за углом ее подстерегают всякие несчастья. Ведь она своими глазами видела, как в самый обычный день все в одну минуту может навсегда измениться.
Вместе с Викторией она тоже чувствовала себя смелой — словно превращалась в другого человека, становилась лучше, когда они были вместе. Они всегда шли домой к Виктории и никогда не бывали в гостях у Ханссонов — та всегда ссылалась на то, что шумные братишки будут им мешать, но на самом деле стыдилась Лассе — поначалу пьянства этого человека, а затем его религиозного маразма. Стыдилась она и за маму, которая позволила ему подавить себя и бесшумно бродила по дому, как напуганная мышь. Они совсем не такие, как милые Хальберги — совершенно обычные и нормальные.
Тира пробиралась по снегу. Пот ручьями стекал вдоль ее позвоночника. Идти оставалось прилично, однако решение пойти пешком девочка приняла еще днем и не намеревалась поворачивать с полпути. Жаль, что она не спросила Викторию кое о чем — остались вопросы, на которые она должна была потребовать ответа. Мысль о том, что она никогда не узнает, что же произошло, обжигала ее до боли. Ради Виктории Тира сделала бы что угодно, да и сейчас готова была ради нее на все.
* * *
Коридор кафедры социологии Гётеборгского университета был ничем не примечателен и почти пуст. Они добрались сюда, выяснив по дороге, где сидят криминологи, и теперь стояли перед закрытой дверью с надписью «Герхард Струвер». Патрик осторожно постучал.