– Чем таскать дурочку за собой, лучше бы дома ее запирала. Надеюсь, урок пойдет тебе на пользу.
– Эй, миссис Уитли, полегче! Вы же знаете: сестры Симмз совершенно безобидные и никому зла не желают.
Полина съежилась как от пощечины. Сколько раз за свою жизнь слышала она эту фразу, этот жалостливый тон. Мол, что с них, недотеп, взять: зла-то они никому не желают, только все у них выходит вкривь да вкось.
И зачем они только на свет родились? Никому от них никакого толку. Никому эти сестры Симмз не нужны, даже отцу с матерью. Родители просили у Бога сыновей, а он наградил их дочерьми и словно в насмешку одной недодал ума, а другой… другую сотворил похожей на мальчишку: никаких тебе приятных округлостей, только кожа да кости… ну и жил немного.
Но зато Господь не обделил ее умом и волей. Когда-нибудь она докажет всем, кто считает ее неудачницей, что они ее совсем не знают. Когда-нибудь, но не сегодня: сегодня явно не ее день, сегодня она не могла даже сказать про себя, что никому не желает зла. Внутри у нее все клокотало от гнева.
– Ну что, свалила свою проблему с больной головы на здоровую, и сразу легче стало, да? – подлила масла в огонь миссис Уитли, забирая с прилавка две бутылки тоника.
Руки Полины сами сжались в кулаки. Разумеется, она не стала бы распускать руки, чтобы научить уму-разуму старуху, как поступала с мальчишками, когда те дразнили сестренку, но искушение было велико.
– Даниэла не проблема. Она такой же человек, как вы или я.
– Я не полоумная, а про тебя – не знаю. Сдается, и у тебя не все дома, раз ты ее повсюду с собой таскаешь. Таким, как она, место в Бедламе.
– Что с того, что она ошиблась? Любой может совершить ошибку.
У Полины вдруг возникло непреодолимое желание сделать что-то такое, чего от нее никто не ждет: дать волю своему гневу. Взгляд ее упал на пресловутый ларь. Сахар в нем безнадежно испорчен, верно? И она уже за него заплатила.
– Полина, – тревожно окликнула ее Салли. – Не стоит.
Слишком поздно. Одно размашистое движение – и все содержимое ларя взлетело в воздух.
И в центре этого белого вихря оказалась злополучная миссис Уитли. После того как улеглась сахарная вьюга, все увидели вместо миссис Уитли белое изваяние, словно сами Небеса решили покарать ее подобно жене Лота, только вместо соли выбрали сахар. Полина почувствовала себя отмщенной – почти отмщенной, потому что заработанных денег все равно до слез жаль, – и уронила пустой ящик на пол.
– Ой, какая же я неуклюжая!
Грифф молча смотрел на мать, на ее скривившиеся в самодовольной ухмылке губы. На сей раз она зашла слишком далеко: это не просто вмешательство в его жизнь, это уже козни.