Уинстон покраснел от стыда и гнева.
– И что вы хотите за свое благодеяние? – спросил он, заливаясь краской.
Принц покачал головой.
– За то, что я укажу вам путь к спасению, я попрошу вас рассказать мне об Англии.
Уголки рта Уинстона Невилла нервно задергались, прежде чем, преодолев недоверие, смущение и злобу, на его лице проступила понимающая улыбка.
– Согласен.
И оба, как по команде, повернулись друг к другу, чтобы скрепить союз английского офицера и индийского принца-кштария крепким рукопожатием.
Отныне этот двор, считавшийся заколдованным, но больше походивший на проклятый, стал местом их постоянных встреч. Садовник Парамджит с обветренным лицом и сутулой спиной от многолетней борьбы с сорняками каждый день появлялся в комнате Уинстона то с корзиной фруктов, то с букетом цветов, чтобы жестами и взглядом сообщить Невиллу, когда ему надлежит явиться в сад. Дорогу туда, включая подземный ход, капитан уже через пару дней знал настолько хорошо, что мог бы осилить и с закрытыми глазами. Кроме того, он научился слышать малейшие подозрительные шумы и уже издалека чуять опасность.
В условленные часы, днем под неумолчный щебет птиц, ночью под стрекот сверчков, Мохан Тайид рассказывал англичанину о тысячелетних традициях и мировоззрении кштариев, об их религии и высоком понимании долга и чести. Уинстон убедился, что действительно ничего не знал об Индии, и вдруг увидел эту страну другими глазами. Основные наречия полуострова – бенгали, урду, хиндустани – он начал учить сразу по прибытии в Индию, благо языки всегда давались ему легко. Он понимал, что это делает его в армии незаменимым человеком и облегчит путь по карьерной лестнице. В представлении большинства его товарищей и начальства, Индию населяли примитивные, дикие народы, и долг белых людей, прежде всего англичан, состоял в том, чтобы привести их к христианству и достижениям европейской культуры. Однако жестокость и самонадеянность, с которой действовали его соотечественники, всегда отталкивали Невилла.
Но еще в меньшей степени были ему близки романтики, видевшие в Индии экзотический рай на земле. В отличие от них, он не пылал к этой стране любовью. Он усматривал в ней лишь часть Британской империи, нисколько не задумываясь о законности подобных притязаний. Он вообще не был склонен задаваться лишними вопросами, в том числе и о своей роли бездушного винтика в хорошо отлаженном механизме, призванном эти притязания поддерживать. Все, чего до сих пор хотел Невилл, это как можно лучше исполнять свою службу, чтобы добиться высокого чина, открывающего ему дорогу к личному счастью. Не сказать, чтоб встречи с Моханом Тайидом изменили эту его точку зрения, однако постепенно Уинстон Невилл проникался все большим уважением к Индии, к ее истории и культуре.