Небо над Дарджилингом (Фосселер) - страница 208

Мохан открыл глаза, почувствовав на лице чью-то тень. Перед ним стоял Уинстон, весь в кровоподтеках и покрытый пылью. Он молча смотрел на трупы жены и дочери.

– Уинстон… – прохрипел Мохан пересохшим горлом. – Нам нужно убираться из города.

Будто не слыша его, Невилл принялся шарить за воротом рубахи и, разорвав ткань, вытащил серебряный медальон, подарок Ситары, ее миниатюрный портрет с детьми. Невилл дернул цепочку и сжал вещицу в кулаке, с силой и в то же время бережно, как трепещущее сердце. А потом, не удостоив ни Мохана, ни Яна ни единым взглядом, развернулся и пошел на шум.

– Уинстон… – вот и все, что смог прошептать ему вслед принц.

Хотя внутри у него все кричало: «Вернись, Уинстон! Твой сын жив! Останься, останься, подумай о сыне!»

Мохан еще несколько раз повторил его имя, а потом лишь молча наблюдал, как отдалялся и исчезал в ревущей толпе его названый брат.

Спустя некоторое время Мохан тоже поднялся на ноги. Пошатываясь, взвалил на плечо Яна и направился к толпе, которая двигалась к выходящим на берег воротам.

В прибрежных зарослях камыша Мохан обнаружил оставшуюся без хозяина лошадь, с которой быстро поладил. Придерживая так и не очнувшегося Яна, он повернул коня на юг, в сторону, противоположную движению основного потока беженцев. Приближающиеся с севера англичане вряд ли стали бы тратить время на установление его личности и, скорее всего, приняли бы его за бунтовщика-сипая.

Мохан Тайид понятия не имел, как далеко по стране распространился мятеж. Около полуночи он понял, что движется в юго-западном направлении, в сторону Раджпутаны, и продолжал ехать, не имея в голове ни единой ясной мысли. Он ориентировался по внутреннему компасу, а тот указывал только одно направление – Сурья-Махал.

15

Никогда еще, ни до, ни после этого бегства из кипящего, как ведьмин котел, Дели, грань между жизнью и смертью не казалась Мохану Тайиду столь исчезающе тонкой. Сознание теплилось в мозгу неугасимой искрой, не давая принцу окончательно впасть в безумие. Его света Мохану хватало на то, чтобы не бросить тяжело раненного мальчика посреди пышущей зноем равнины Центральной Индии без воды и еды, однако явно недоставало, чтобы задуматься, что будет с ними обоими, если им все-таки удастся добраться до дворца раджи. Мохан знал, что тяжелое состояние Яна может вынудить его искать приюта в одной из ближайших деревень. Но у Мохана не осталось ничего, чем бы он мог расплатиться за продукты и оказанную помощь. Остатки его богатства – драгоценности и наличность – сгинули в Дели. Мохан догадывался, что большая часть страны уже охвачена волнениями, которые вскоре распространятся на весь полуостров. В такой ситуации раджа вряд ли смилостивится над своим несчастным внуком. Поэтому Мохан предпочел бы скоротать время в блужданиях по пустыне, нежели оказаться между молотом и наковальней, не имея возможности защитить ни себя, ни племянника.