— Я уже заметила… — пропыхтела я.
— Марин, но ты это что‑то, таких как ты, я никогда не встречала…
— Ага… Индивид епсель — мопсель… — улыбнулась я.
— Марин, нужно поторопиться, если хотим еще перед парами позавтракать.
Мы ускорили шаг и в скором времени уже сидели в столовой попивая чай с местными блинчиками, в этом мире они называли млинки. Чем‑то мне напомнило это название блинчики на украинском языке моего мира «Млинці». В общем, я наслаждалась и прибывала во вкусовом раю.
Над ухом начал кто‑то очень кричать, Нира побледнела, а я с недовольной моськой посмотрела на возмутителя спокойствия.
Ой — йой, теперь точно кусок в глотку не полезет. Возмутителем спокойствия являлся ректор. Он что‑то мне доказывал и пытался в чем‑то обвинить, но его слова никак не хотели доходить до моего мозга, у меня было ощущения как будто я смотрю кино без звука. Арис рьяно жестикулируя, доказывал что‑то. Нира то сидела бледная, а то покраснела как рак и опустила голову, вниз улыбаясь и смущаясь. Не поняла, что он такого сказал, нужно включать мозг, а то я точно самое интересное пропущу. Начала вслушиваться и слова ректора наконец‑то начали усваиваться в моей голове.
— Да ты понимаешь, что я всю академию на уши чуть не поднял! — вот нахал, сначала бросил с больной ногой, а теперь в чем‑то меня обвиняет, нет должна была его дожидаться, корчась от неописуемой боли.
— Чуть не считается! — без зазрения совести ответила я.
— Выпороть тебя нужно, что бы больше не доставляла мне проблем.
— А так я еще во всем виновата?
— Ты исчезла, ничего не сказав.
— Ага, в следующий раз обязательно оставлю записку… — съязвила я. — Напишу на паркете «Здесь была Маня!»
— Все, ты наказана! С сегодняшнего дня ты остаешься после занятий, буду заниматься лично твоим воспитанием! — во все тридцать два улыбнулся он.
— Ага, сейчас же. У меня другие планы!
— Меня это не волнует!
— А меня не волнует ваши закидоны, господин ректор!
— Исключу!
— Вперед и с песней!
— Ты напросилась! — он меня поднял за шиворот как котенка, вытащил из‑за стола и потянул в сторону выхода из столовой.
— Куда вы меня тянете? — он как будто в рот воды набрал, не проронил ни единого слова.
— Я могу сама идти! — ноль эмоций. — Мы привлекаем много внимания! — мы действительно привлекали внимание, студенты перед нами расступались и начинали шушукаться. Кое‑что из того что они между собой обсуждали я услышала: «Новая ректорская подстилка… Интересно, когда он уложит ее в свою постель… а может уже?.. Да нет… Она бы уже точно встретилась с праотцами… Уверены?.. На все сто, простой же человек, что с нее взять… А знаете, что я слышал? Что?.. Говорят, что ректор к ней воспылал любовью, из‑за этого и до сих пор не уложил в свою постель… Чушь… Полюбить человека, это низко, фу…, как будто воспылать любовью к корове…» Я их сейчас поубиваю, ей богу поубиваю! Такую несусветную чушь нести, богатая же у некоторых фантазия. Мой конвоир на эти замечания лишь тихо рычал, а чего он собственно ожидал, такое внимание к моей персоне проявляет, что любой подумает, что он ко мне не ровно дышит.