— Что, прямо сейчас?
— Ага… — кивнул блондин и привлек меня к себе, даря еще один долгий, сладкий поцелуй.
Ох, целуется он, конечно, первоклассно. Просто умопомрачительно. Но в спальню… сейчас… Мы ведь не одни. Точнее, тут-то мы одни, но в таверне нас ждут спутники.
— А как же Стася и Дор…
— Вот именно что Дор… — усмехнулся феникс. — Он пока за Стасей присмотрит. И нам никто не будет мешать.
— Но… — попыталась еще что-то возразить я, но так и не нашла что.
Да и вообще непонятно, с чего вдруг взялось желание возражать. Кажется, я сама не так давно мечтала о том, чтобы уединиться с Фаустом. Но откуда-то взявшееся ощущение неправильности происходящего не давало покоя.
— Люб… — Низкий рокочущий голос и горячее дыхание, опалившее шею. — Ну, мы недолго. Они и не заметят нашего отсутствия.
И вот тут сработал красный сигнал светофора.
Это что, он мне по-быстрому перепихнуться, что ли, предлагает? Или как это понимать? Недолго…
А я, может, хочу долго! Хочу так, чтобы уснуть вместе, чтобы всю ночь в жарких объятиях, и проснуться на рассвете в кольце нежных рук. У меня все-таки первый раз, имею я право на романтику, в конце концов?
Вслух своего возмущения высказывать не стала. Да и горящий взгляд, путешествующий по лицу смелости не прибавил. И Фауст, что стоит совсем рядом, такой близкий, такой желанный. И разочаровывать его не хочется. Но слабость в коленях отчего-то сменилась дрожью. А сердце ухнуло в пятки. Короче, я попросту струсила.
— А может… не будем спешить, — проблеяла дрожащим голосочком, надеясь, что на этом все закончится и блондин не станет настаивать.
Надежды не оправдались…
— Но я… — Кажется, он растерялся. Не ждал отказа? — Я думал, ты хочешь?
Вот и что ему на это ответить?
— Да я, в общем-то, не против… Но не так же…
— Как так? — Кажется, мой птенчик решительно не понимал, в чем проблема. Вот интересно, все мужчины такие твердолобые или он один такой?
— Так… В спешке… Прячась от кого-то… Скрывая… Простыни сам будешь перед Стаськиным приходом перестилать или как?
Стоило лишь подумать, что потом придется в спешке прятать следы нашей… близости, как стало противно. Очень. Будто мы собираемся заняться чем-то непристойным, грязным, противоестественным. Не так все должно быть…
— Люб, ну я же не виноват, что свободных номеров нет?! — Фауст всплеснул руками. И голос позволил себе повысить. Возмущался. Негодовал. Злился… Вот только я в этом тоже не виновата… — Что теперь мне сделать?!
— Ничего! Подождать! — ответила в том же тоне. Резко и зло.
— Да не могу я больше ждать! Я с ума схожу… Люб… — И голос вновь мягкий, воркующий. И он опять обнимает, скользит носом по виску, по щеке. Целует за ушком. Водит ладонью по пояснице, то и дело пытаясь сползти за грань приличия.