— Луууу. — Голос Стаськи понизился до заговорщического шепота. — А вы чего с блондинчиком на фейерверке делали?
— Чего-чего? Салют смотрели. Мотыльков ловили.
— А потом? — протянула сестричка, еще сильнее подавшись вперед.
— Когда потом?
— Ну, когда свет выключили… — подмигнула малявка.
— Аааа… нуууу… — отвела глаза я, понимая, в какую сторону клонит младшенькая.
Сразу вспомнился поцелуй в темноте. Его горячее дыхание, руки нежные, глаза, мерцающие в темноте. Блин, может, я зря отказалась в номер подняться?
Решительно тряхнула головой. Нет, один поцелуй еще не повод для постели. И вообще, Орловы так просто не даются. Не заслужил пока, вот!
— А ты желание загадала? — меж тем продолжала допытываться сестричка.
— Какое желание?
— Ну как же? Когда свет выключили. Желание надо было загадывать, как у нас на Новый год! — широко улыбнулась мелкая, а я недоуменно глянула на Дора.
— Ага, надо было. Мы называем это минутой Великого Перелома. Время, когда меняется рисунок небосклона и Трехпалый Лучник уступает место Звездной Танцовщице. А священный Обсидиан наливается свежим огнем, открывая новый сезон испытаний, — нараспев проговорил Дор. — Фауст что, тебе не рассказал?
— Неа… — растерянно покачала головой, а про себя подумала, что надо будет блондину это припомнить. Лишил меня желания, вот же гад!
Хотя, с другой стороны… Вот что бы я пожелала? Наверняка именно то, что он в эту минуту Перелома и проделал. Считай, желание сразу исполнил. Но все равно, при случае припомню! Чисто из вредности.
Твердо на том порешив, я скрепила намерение очередным большим глотком сидра. А потом еще одним… и кружка как-то быстро опустела. А на ее месте вновь появилась полная. Прям чудеса.
А потом вдруг вернулся Фауст. Тоже с кружкой. Здоровенной такой, глиняной, с объёмными рисунками по бортику. Красииииво. Почему-то захотелось эти рисунки рассмотреть, и я потянулась к его напитку.
— Люба, не трожь! — Дотянуться до кружечки мне так и не дали, стремительно отставив ее в сторону.
Пахло оттуда, кстати, весьма своеобразно. Какими-то терпкими травами вперемешку с древесной корой и хмелем. Убойный запашок. И, разумеется, пробовать сие пойло я не намеревалась, но блондин, видимо, думал иначе.
— Тебе что, своего мало? — И, оглядев ряд пустых кружек, нравоучительным тоном заметил: — По-моему, кому-то уже хватит.
— Кому? — глянула на него ну совершенно непонимающим взглядом.
— Тебе! — жестко произнес феникс и попытался вырвать у меня бережно сжимаемый сидр.
Расставаться с полюбившейся выпивкой я не желала, но мужчина оказался сильней и все-таки выдернул кружку у меня из рук. При этом часть сидра расплескалась Фаусту на брюки, и он витиевато ругнулся, смахивая пенные капли.