С протяжным стоном села на кровати и обхватила руками многострадальную голову.
— Доброе утро! Как самочувствие? — раздалось сзади, и, медленно повернувшись, я узрела опирающегося о подоконник Фауста. Окно было не зашторено, а потому солнечный свет болезненно ударил по непривыкшим глазам, и я тут же прикрыла их ладошкой.
— Отвратительно…
— Стыдно? — почему-то вдруг спросил Фауст.
Вновь подняла на него взгляд.
Блондин стоял, прищурившись, скрестив руки на груди, и выжидательно на меня пялился. И по этому его взгляду я поняла — да, мне точно должно быть стыдно!
Вот только за что? Ни черта не помню!
— Наверно… А что вчера было? — попыталась прояснить ситуацию и, поднявшись с кровати, направилась к низенькой тумбочке, на которой очень кстати стоял графин с водой.
Из одежды на мне была лишь тонкая хлопковая сорочка, но феникса этот факт ничуть не смутил. Более того, увидев, что меня нехило штормит, мужчина подошел и помог наполнить стакан.
— Не помнишь, значит, ничего?
— Неа, — мотнула головой и сделала большой глоток.
Сахара во рту оросилась живительной влагой, и мне заметно полегчало. И водичка такая вкусненькая оказалась, сладковатая, холодная до ломоты в зубах. То, что нужно.
— И как напилась вчера, не помнишь? И как частушки похабные пела? И как домогалась меня полночи, тоже не помнишь?
Вот зря я глоток в этот момент сделала. Вода фонтаном выплеснулась наружу, а я судорожно закашлялась.
— Я… Что?! — не поверила своим ушам. Сидр и частушки вчера точно были, правда, я бы не сказала, что похабные, так с намеком, да и только. Но вот последнее…
— Домогалась меня, — услужливо повторил феникс.
— И что конкретно я… делала?
Нет, ну мало ли, у нас понятия о домогательстве разные, и на самом деле все ограничилось невинными дружескими обнимашками и поцелуйчиками в носик.
— Тебе в подробностях рассказать или так… в общих чертах? — вопросительно выгнул бровь Фауст.
— В общих, — проблеяла я, решив поберечь собственные нервы.
— Сначала ты мне на шею вешалась, потом целоваться полезла, — стал методично перечислять объект моих якобы домогательств, — потом стащила рубашку, следом взялась за штаны… И у тебя почти получилось! — с каким-то странным выражением на лице усмехнулся мужчина.
— И что, ты не мог меня остановить?! — всерьез возмутилась я.
— Ну, ты вообще-то сильная! — как-то обвинительно кинул Фауст. — По заду вчера меня так шлепнула, что до сих пор отпечаток пятерни виден.
От такого заявления у меня натурально отвисла челюсть, а блондин предложил:
— Показать?
— Нет, не надо. Я тебе на слово верю, — тяжко вздохнула я и обвела взглядом свой неподобающий костюм. — А меня кто раздел?