Удобно, однако.
— Пройденные препятствия сами убираются, чтобы ничто не мешало зрителям, — тут же похвастал Дор и довольно улыбнулся, явно гордясь таким изобретением сородичей.
И я почти сразу поняла, зачем предусмотрительные гремлины это выдумали. Нас окликнул мелкий вихрастый старичок, ростом еле-еле достающий мне до талии, и поинтересовался, будем ли мы делать ставки.
— Ага, — тут же откликнулся Дор и, взвесив в руке тяжелый мешочек, звякнувший монетами, кинул его распорядителю. — Ставлю все на то, что он подохнет! — радостно выдал наш спутник, и улыбка от уха до уха озарила веснушчатое лицо.
— Эй! Ты что это, серьезно? — тут же возмутилась я и недоуменно глянула на рыжего.
— Серьезно, серьезно… — кивнул Дор, а коротышка-распорядитель ловко упрятал мешочек в недра одежды и пометил что-то остро заточенным грифелем в блокноте.
— Благодарю за ставку.
Гремлин скрылся. А я хмуро глянула на нашего веснушчатого знакомого.
— Ты что, и правда считаешь, что Фауст… погибнет? — На последнем слове голос дрогнул, и меня вновь начало колотить от волнения.
— Конечно, я ведь знаю, какие будут ловушки. Уверен, он их не пройдет, — радостно сообщил племянничек Тревура.
Я же краем глаза глянула на импровизированную арену, где Фауст с легкостью преодолевал препятствие за препятствием. Вот он перескочил через шипы, в беспорядке вылезающие из-под земли. Забрался на стеночку, из которой с бешеной скоростью высовывалось что-то колюще-режущее. Его только раз зацепило, и то лишь рукав рубашки порвался, сам же феникс остался невредим и уверенно шел дальше.
Но несмотря на кажущуюся простоту испытаний, изначальной железной уверенности в победе пернатого уже не было. Не мог же Дор сглупить, поставив нехилую, по моим прикидкам, сумму на заведомо проигрышный вариант? А значит, дальше все будет не так уж и легко.
А что мы станем делать, если Фауст и вправду лишится жизни, даже думать не хотелось…
— Так чего ж ты его не отговорил?! — накинулась я на гремлина, полная праведного гнева, перед которым отступило даже волнение. — Друг называется!
— А то ты Фауста не знаешь… — хмыкнул рыжий. — Этот индюк недощипанный, если что себе в голову вобьет, так никакие уговоры не помогут. Фениксы они все такие… слишком самоуверенные.
Да, потому-то они по молодости и лишаются почти всех жизней. Помню, Альберт говорил. А еще запретил сыну лезть в эту авантюру. А он все равно полез…
— Ох, — только и смогла выдать я и в отчаянии схватилась за голову.
На площадь, полную коварных ловушек, я теперь смотрела, не отрываясь. И сердце от переживаний чуть ли не выпрыгивало из груди.