Закончив с защитной сферой, она открыла глаза и улыбнулась. Ей нравилось быть окружённой своей магией. Когда она была совсем маленькой, у неё было любимое одеяло, в котором она чувствовала себе тепло и безопасно. Её защита очень походила на это одеяло, хотя она об этом никому не говорила.
Теперь она была готова. Даджа села и потянулась к своему серебряному диску.
Покидая свою комнату с готовым зеркалом в руках, Даджа ощутила протесты своего желудка. Проходя мимо часов в холле первого этажа, она поняла, почему: ужин уже два часа как миновал. Семья и Фростпайн сейчас должны были быть в книжной комнате.
Когда она вошла, все обернулись, уставившись на неё. Из четверых детей Банканоров присутствовали только близняшки, Ниа плела кружева, Джори читала книгу у камина. Фростпайн, Ко́улборн Банканор и его жена, Мата́зида, или Матази, тоже были здесь, причём Фростпайн сидел как можно ближе к огню. Коул и Матази были в своих любимых креслах у столика, на котором уже стоял чайный сервиз.
‑ Даджа, нам тебя недоставало за ужином, ‑ сказала Матази, звоня в колокольчик, чтобы позвать служанку. ‑ Ты наверное проголодалась.
Она была красавицей, которая похоже не осознавала свою красоту — качество, которое досталось от неё в наследство близняшкам. Её кожа, цвета кофе со сливками, была идеальна; у неё были большие и тёмные глаза над тонким носом и подкрашенными красными губами, из которых нижняя была немного толще верхней. Свои горсти тёмных, кудрявых волос она свивала в клубки, подчёркиваемые каплями топазов, свисавших с мочек её ушей. Она была одета по наморнской моде, в длинное платье-куртку без рукавов, сделанное из окрашенной в цвет корицы шерсти, с расшитой лилиями каймой и маленькими золотыми пуговицами, которые тянулись от ключицы до туфель. Под платьем Матази носила нижнюю рубаху кремового цвета с полными рукавами и стоячим воротником, окаймлённым золотой лентой. Даджа запечатлела детали её одежды у себя в памяти: Сэндри всегда любила услышать о последней моде, а Матази задавала стили и цвета для всего города.
Когда служанка отозвалась на звон колокольчика, Матази попросила её принести поднос для Даджи. Служанка сделала реверанс и ушла, а Ниа предложила Дадже чаю. Вздохнув про себя, Даджа согласилась. Даже после трёх месяцев в Наморне, два из которых она прожила в этом доме, она всё ещё не могла привыкнуть к тому, что чай подавали в стеклянных стаканах с коваными серебряными подстаканниками.
‑ Ещё чаю, Фростпайн? ‑ осведомилась Матази.
Тот передал ей свой стакан, и получил его обратно полным. Взяв из блюда на стоявшем сбоку от него столе кусок сахара, он взял его в зубы, и начал пить чай, процеживая его через сахар. Даджа наблюдала за его действиями, содрогаясь. Ему нравилось пробовать обычаи страны, в которой они находились, а наморнцы пили чай либо так, либо процеживая его через находившееся во рту вишнёвое варенье. Дадже было плевать, что отказ следовать обычаю могли счесть грубостью: она и в Каранге не ела печёную баранью голову.