Я рухнул на колени – ноги больше не держали – и чудом не завалился вперед. Хорошо. Лучше сдохнуть на коленях, сопротивляясь, чем умереть, стоя столбом и не оказав сопротивления… Потому, что я должен…
В тот момент я уже ни черта не соображал, и от меня осталось лишь одно слово, бьющееся где-то в отдаленных уголках мозга, не захваченного проклятым осьминогом.
«Должен… должен… должен…»
Внезапно я осознал, что ору это слово, громко, до боли в горле, с каждым криком чисто рефлекторно, из последних сил нажимая на спусковой крючок своего КС-23. И заряд крупной картечи раз за разом бьет в кровавую массу, лежащую впереди, в пяти шагах от меня, вырывая из нее крупные куски плоти…
А потом я понял, что не чувствую рук. Как и всего остального тела.
Пустой карабин с грохотом упал рядом с автоматом, но я ничего не смог сделать. Тело было словно не моим… Словно? Или все-таки моим?
Я зажмурился. Крепко, до боли в глазных яблоках. Хорошо. Очень хорошо! Если двигаются веки, значит, не все потеряно.
И почти сразу закололо везде, словно я отлежал всего себя и вдруг решил пошевелиться. Блин, как же неприятно-то! Я шевельнул рукой, и новая волна покалываний, болезненных, как иглы татуировщика, прокатилась от плеча до кончиков пальцев. Плевать. Главное, что я – это пока еще я, и ради этого можно вытерпеть очень многое.
Держась, чтобы не взвыть от этой пытки тысячью игл, я поднялся на ноги. Неужели все кончилось?
Я сделал шаг, потом второй. Оружие подберу потом, все равно от него сейчас нет никакого толка. И не заряжу, и не выстрелю, пока еще руки еле слушаются. А вот ноги переставлять могу. Уже неплохо. Так что это, блин, за фарш валяется впереди? Ближе. Еще ближе…
Это было неаппетитно. Мягко говоря. Другой бы на моем месте, с менее крепким желудком, пожалуй, блеванул прямо тут. И было от чего. Крупная картечь КС-23 обладает воистину страшной разрушительной силой. Существо, попавшее под выстрелы моего карабина, она просто разворотила в бесформенный, кровавый фарш. И не понять, кто это был раньше.
А чуть подальше еще один лежит. Почти такой же, но с целой головой. И одной рукой, оторванной напрочь, валяющейся в метре от тела.
Впрочем, меня заинтересовала только голова. Слишком красивая для обычного земного существа. Слишком совершенная. Заляпанная кровищей чуть меньше, чем полностью. Но, несмотря на это, было понятно – это голова женщины. Густые черные волосы, точеные черты лица, полные губы, тонкий нос, маленькие ушки совершенной формы. И даже то, что у головы был лишь один глаз, ее совсем не портило.