— Трудовой книжки, значит, не имеется? — снова спрашивает Сугубов. И, понимающе кивнув головой, объявляет: — «Севергаз». Устраивает?
Судя по искоркам, метнувшимся в глазах Гогота Бориса Борисовича, его все устраивает. Но, солидности ради, он осведомляется:
— Это где же? Якутия?
— Коми АССР, — твердо сообщает парень, сидящий поодаль, у окна.
Сугубов мгновенно переносит прищур на парня. Рыжий парень, абсолютно рыжий, а также рябой и губастый. Рослый и значительный в плечах.
— А вам что, случалось бывать в Коми республике?
— Был случай. Три года провел.
— По какой статье? — живо интересуется товарищ Сугубов.
— А вот я анкету заполнять буду — прочтешь! — без особого дружелюбия переходит на «ты» парень.
Он тяжело ерзает на стуле, оглядывается и багровеет — настолько возмутила парня проницательность уполномоченного по оргнабору.
Но Сугубов не обижается:
— В «Севергаз» не имеете желания?
— А что? Могу. Места очень приличные. Город большой, на железной дороге… Зря я там сразу работать не остался.
— Фамилия?
— Бобро Степан Петрович.
Две птички появляются на бумаге.
День выдался, несомненно, удачный. В комнату то и дело, стучась и без стука, входят люди. Осмотревшись, рассаживаются. Уже по комнате плывут синие завитки табачного дыма и соседские разговоры:
— Какой «Севергаз»? Не слыхал…
— В двойном размере? А не врет?
— Далеконько все же…
— Свояк поехал, не жалуется…
— Баб, говорят, там нисколько нету.
— Ну, этих, положим, везде избыток.
— Жильем-то как — обеспечивают?..
— Да, и двойной отпуск, — погромче, для всех, беседует с очередным посетителем Сугубов. — Вот здесь распишитесь… Бланочек? Пожалуйста…
Алексей Деннов сидел и ожидал своей очереди. Ожидал, вертя в руках фуражку. На околыше фуражки выделялся пятиугольник повыцветшего бархата — там раньше была красная звезда. Теперь нету: штатским она не положена. Латунные пуговки по бокам потускнели, а одна даже позеленела с краю. Алексей поглядел на рукав — и там пуговицы имели померкший, окисленный вид.
«Черт, всего две недели из армии, а до чего опустился…»
И он тотчас решил принять меры. Вынул из кармана дощечку с прорезью посредине, в прорезь продел пуговицу. Из другого кармана достал зубную щетку без ручки с густо-зеленой щетиной, вымазанной особой мазью, известной только ювелирам и солдатам: «крокус» называется. И стал этой щеткой драить пуговицы. Одна за другой вспыхивали они солнечным, фанфарным блеском.
— До чего интересно!
Алексей повернул голову. Рядом с ним, оказывается, сидит девушка и наблюдает от нечего делать, как он драит пуговицы. Смуглая, с темными, очень густыми даже на вид волосами. Так себе девушка — толстопятенькая.