Еще занимательнее описание Регенсбургского рейхстага и интерпретация проходивших на нем переговоров (в той мере, в какой русские сумели понять их содержание из рассказов представителей принимавшей стороны)
[612]. До сих пор историки, имея в своем распоряжении только Текст Б, полагали, что московские послы не приняли во внимание Регенсбургский рейхстаг, а то и вовсе его не заметили. Притом такую ограниченность восприятия можно было даже убедительно объяснить: для представителей царя в качестве политического субъекта существовал только император; ведь они отказывались вступать в переговоры даже с самыми доверенными императорскими советниками, прежде чем получали приглашение к этому из уст самого государя. Между тем составитель Текста А все же предпринял попытку понять роль рейхстага, хотя, похоже, и не особенно успешную.
И, наконец, в Тексте А обнаруживается весьма подробное описание состоявшейся 20 августа экскурсии в знаменитое регенсбургское аббатство св. Эммерама[613]. Хотя сама обитель не названа, ее легко идентифицировать благодаря упоминанию «игумена Абросима». Речь шла вне всякого сомнения об Амбросии Майрхофере (1530–1583), аббате монастыря св. Эммерама с 1575 г. На этот раз приглашение адресовалось всем членам Московского посольства, и все они на него откликнулись – очевидно, потому, что речь шла не о мессе, а о приеме и пире. Русские немного подивились тому, как много мясных блюд и вина (притом различных сортов) потребили за время банкета аббат и его монахи, но ни в коей мере не осудили их поведение. Атмосфера во время этого визита царила, судя по отчету, самая дружеская, а перед расставанием стороны обменялись милыми подарками. Тем не менее весь данный эпизод исчез из последней версии отчета (Текст Б), которую мы читаем в Посольской книге.
Весьма живое описание увлекательного визита к св. Эммераму представляет собой исключение: статейные списки московских послов XVI в. обычно не демонстрируют характерного для эпохи Возрождения интереса к чужим странам и народам. В задачи составителей таких текстов не входило описывать достопримечательности, чужие обычаи и редкие природные явления ради удовлетворения любознательности как самих послов, так и высокопоставленных читателей их отчетов (включая царя). Такого рода тексты представляли собой протоколы, составленные прежде всего, чтобы показать, как старательно посланцы царя выполняли свои задачи и как достойно обращалась с ними принимающая сторона, ни в малейшей степени не задевая чести московского государя. Хотя статейные списки выдержаны в «объективистской» стилистике, в действительности они представляют собой сложные интеллектуальные конструкции, цель которых состояла не в последнюю очередь в том, чтобы представить их авторов в качестве особенно преданных и старательных слуг царя