109. Сочетание веры и народности.
Таким образом, Православная церковь Христова изначала и всегда была и есть объединяющее начало и основная стихия русского народности; Православие легло краеугольным камнем великого здания России, и на нем зиждется наше национальное единство, цельность и самобытность. Столь тесного сближения и такого, так сказать, проникновенного взаимного сочетания веры и народности, как в России, не представляет еще ни один известный истории народ. Некоторую в этом отношении аналогию с русским народом, хранителем истинного боговедения в новое время, может составить разве только народ древнееврейский, хранитель истины богооткровенной в ветхом завете. Начало Православного христианства, органически сочетавшись с началом русской национальности, стало могущественным рычагом обрусения всяких иноплеменников, стало именно душою Русского государства, приобщившись которой, всякий инородец — и по душевному настроению своему, и по социальному строю жизни своей, и, наконец, даже по физическому типу своему — неуклонно и быстро превращается в русского православного человека. Поражаясь этой беспримерною связью национальности и исповедания религиозного, известный исследователь России Леруа Болье в книге своей «Государство царя и русские» совершенно справедливо приходит к заключению, что Русь больше всего сильна Православием, что последнее во всех разноплеменных обителях России освятило и укрепило любовь к общему для них русскому отечеству, что вообще «у русских невозможно отделять понятия церкви от понятия отечества» [2].
* Православие и царь *
110. Православие установило взгляд на царя как на избранника, помазанника и слугу Божия.
Созидая единство России племенное, национальное, церковь Православная больше всего содействовала укреплению России и политическому объединению государственному. Великую и незаменимую услугу делу русской государственности Православие оказало прежде всего в том отношении, что подняло и освятило в глазах народа авторитет власти царской. В язычестве эта власть основывалась только на силе, а потому и могла иметь только условное и ограниченное значение: всякий сильный дружинник считал себя вправе не подчиняться князю, как, с другой стороны, и князь, уступая силе, вынуждался иногда отказываться от своей власти. Недаром дальновиднейшие из древних языческих правителей, для возвышения своего авторитета в глазах подданных, искусственно прибегали к помощи религии, то выдавая себя посланниками какого-либо высшего существа (напр. Нума Помпилий), то заставляя себя включать в число богов (напр. последние римские императоры). Только в христианстве носители власти не имеют нужды заимствовать для себя силу в суеверии народном: сама небесная истина освятила власть царскую, усвоив ей высокое духовное значение и божественную санкцию. Православие поведало русским людям учение о Промысле Божием, правящем судьбами царей и народов; Православие установило взгляд на царя как избранника и помазанника Божия, который владеет царством «милостию Божиею» и «молитвами Церкви», правит людьми по велению Духа Святого, просвещающего его совесть и направляющего его волю на благо всенародное. Слово библейское, что только «Богом царие царствуют» (Притч. 8, 15) и что «противящийся царю — Божию велению противляется» (Рим. 13, 2) глубоко внедрилось в убеждения и помышления русского человека, уже в древности совершая иногда чудодейственные превращения в мнениях и поступках народных. В старых рукописных житиях Бориса и Глеба рассказывается, например, случай, как новгородцы, не сочувствуя Ярославу в его желании идти в Киев, где Святополк тогда избивал, по смерти родителей, братьев своих — «не хотяху ему помогати». Но, повествует далее житие о новгородцах, «вспомянуша слово апостольское: братие, Бога бойтеся, а князя чтите, Божий бо слуга есть и не туне меч носит, но в месть злодеем, в похвалу же добродеем; и рекоша новгородцы: можем, княже, пособствовати тебе!» — и собрали из себя большое ополчение, пошли за Ярославом.