В начале 1945 года Пиаф удвоила силы по продвижению Монтана. 15 января в парижском кафе «Майфэ» на бульваре Сен-Мишель она представила своего протеже прессе. Эта встреча с журналистами должна была подготовить публику к концертам в театре «Этуаль», которые были запланированы на период с 9 февраля по 8 марта: Пиаф – основной гвоздь программы, Монтан – на разогреве.
Совершенно очевидно, что маневр с прессой принес ожидаемые плоды: отдавая дань уважения всему представлению в театре «Этуаль», журналисты не уставали расхваливать талант молодого певца. «Новый куплетист Ив Монтан оказался танцором, у которого внезапно обнаружился… голос, – пишет Жан Жак Бриссак. – Это настоящий артист, который воспевает утомленного рабочего с небывалой поэтичностью, сочетая ее с юмором ковбоя или с ритмическим безумием стиляги»[61]. Увы, при этом многие обозреватели отметили, что лирическое звучание новых песен Пиаф совершенно не подходит Монтану.
«Ее последние песни настолько литературные, описательные, – сожалеет все тот же Жан Жак Бриссак, – что за исключением «Les Deux Rengaines» («Две популярные песенки», или «Два припева») ни одна из них не может стать… популярной песенкой». Критику вторит журналист Серж Вебер, который, обращаясь к певице, упрекает ее за то, что она сбилась с пути и забыла о простой публике: «Есть целая толпа людей, которые вас любят, потому что вы очень просты, естественны и потому что у вас есть такие же простые песни, как и вы сама, песни со словами, которые трогают сердца… Не разочаровывайте их слишком литературными песнями, которые становятся все более и более расплывчатыми и которые ваши слушатели просто не понимают, что удалит их от вас»[62].
Пианист и композитор Жан Вьене, давний друг Пиаф, выскажется еще резче: «Вы стали чересчур интеллектуальной, чересчур “гениальной”. Ваше исполнение, которое может быть столь волнующим, столь экспрессивным, перегружено замыслами, и это невозможно переносить»[63].
Отметив качество песен Мишеля Эмэ, музыкант пытается понять, кто же ответственен за это перерождение Пиаф, кто толкнул ее на путь интеллектуализма, и, поразмыслив, дает ответ: Анри Конте. «И какой ужас, – настаивает Жан Вьене, – вся эта история с “Monsieur Saint-Pierre”… Лично я считаю, что просто невозможно написать что-то более вульгарное и безвкусное. Эдит, выкиньте эту песню из вашего репертуара».
Пиаф не обратила внимания на все эти рекомендации и продолжала исполнять песни Анри Конте (правда, более выборочно), который в начале 1950-х годов напишет для своей подруги две ее самые прекрасные композиции: «Padam, padam» и «Bravo pour le clown» («Браво клоуну»). Более того, Эдит снова попросила бывшего фаворита работать на нее. Конте согласился и предложил Монтану несколько чудесных песен, которые тот записал в конце 1947 года: «Ma gosse, ma p’titr môme» («Моя девчонка, моя малышка»), «Ce monsieur-là» («Этот господин»), «Gilet rayé» («Полосатый жилет»).