— Я никогда не соглашусь отдать своё тело! — в ужасе прошептала я…… когда все кусочки мозаики, наконец, сошлись в моей голове: и слова Аноры о том, что я стану частой гостьей в их доме, и убеждения Киана, что я никогда не буду ни в чём нуждаться…
Открытием стало лишь то, что у меня спросят разрешение на «аренду тела». Вряд ли Киан планировал «спрашивать»… А потом я вспомнила его обещание Шону, и картина полностью сложилась…
— Вот чёрт!
— То, что будет предлагать Киан… начал Шон.
— Я никогда не соглашусь ни на какие условия твоего брата, — твёрдо сказала я, уверенно посмотрев ему в глаза.
— Почему ты так думаешь? — с какой то грустной усмешкой спросил Шон.
— Да потому, блин!
Я решила не ругаться вслух, а просто показать на деле: я притянула Шона за ворот свитера, встала на носочки и поцеловала. Поцеловала так, как не целовала ни одного мужчину!
Я вложила в поцелуй всю свою тоску именно по Нему.
— Шон был идеалом для меня. Рядом с ним я сама хотела быть лучше. И я выразила всё это через поцелуй, надеясь, что он поймёт…
— Тая… — прошептал Шон, отрываясь от моих губ… Тая! — позвал он чуть громче, ТАЯ!
Я открыла глаза, обнаруживая себя на стоге сена рядом с конюшней… Шон стоял передо мной, в своих обычных джинсах и чёрной кожаной куртке… никаких свитеров аля «ирландская деревня» и никаких ботинок для грязной работы…
Я протёрла лицо рукой и нахмурилась.
— Господи, и причём тут вообще деревенский свитер?! Я что, в своём собственном сне не могла раздеть его по пояс?..
— Мама зовёт на обед, — сказал Шон, с любопытством разглядывая картину «Банши лежит на сене».
Интересно, он нарисовал бы её маслом?.. Стоп…
Он же только во сне писал музыку, рисовал и немножко пел…
— Шон, что ты делал в Италии? — напрямую спросила я.
— У меня годовой контракт с звукозаписывающей студией, — спокойно ответил тот.
— Ты пишешь музыку для показов? — с гулко бьющимся сердцем спросила я.
— Что? — Шон нахмурился, а потом усмехнулся, Упаси Боже. У меня своя Рокгруппа.
Отлегло…
— У него своя Рок группа?!?
— Ох, как я понимаю Беку…
— Шон, отведи меня к телу Иты, — глядя ему в глаза, попросила я.
«Попросила», конечно, громко сказано. Скорее — отдала приказ.
— Мать рассказала, — не задавая лишних вопросов, кивнул Шон.
— Это было естественно, — просто ответила я.
Через пять минут я стояла в подвале замка перед телом красивой темноволосой женщины… ни разу не разложившейся женщины…
Отлегло…
— Расскажи мне, отчего умерла Ита, — попросила о том, о чём уже давно должна была попросить.
— Они перерывали все старые архивы, перечитывали письма прапрапрадедов… наткнулись на чтото… Шон покачал головой, не отрывая глаз от женщины, лежащей на алтаре (на настоящем, мать его, алтаре), Ита случайно активировала какое то проклятье, которым был запечатан тот конверт… Это была глупая смерть. Смерть от незнания.