Как парень поведёт себя, заполучив носитель? Все эти годы Эн-уру-гал оставался покорным рабом, беспрекословным, но Хозяин помнил в нём и бунтаря, в голове которого также вертелись свои цели, и за пеленой покорности, отрешённости все ещё бурлили эти дикие чувства.
Нет. Даже ему Хозяин не мог доверять полностью. Слишком опасно. Непредсказуемо. Когда же реликвия будет найдена, Хозяин успеет заполучить её первым. Он лично отдаст её Владыке, в который раз доказывая свою преданность. Он заслужит свою награду!
Хозяин нетерпеливо потирал ладони.
От долгожданного всевластия его отделяли всего лишь несколько жизней, которые необходимо отнять, и одно дело, которое необходимо закончить.
Глава 8
Дильмун старательно соединял костные ткани в поломанном запястье. Он чувствовал небольшое восстановление сил, и понимал, что ждать с заживлением руки уже нельзя. Боль от открытого перелома сводила его с ума сильнее, чем любая потеря энергии, и он был согласен на второе, нежели ещё хоть пять минут терпеть первое.
Его бывший телохранитель, который, по сути, никогда и не был его телохранителем, все ещё находился неподалёку, хоть и не показывался на глаза своему заключённому уже больше суток. Дильмун не знал, чем именно занят сейчас Эн-уру-гал. Столкнувшись с ответной силой парня, он больше не рисковал использовать свои способности, чтобы проследить за предателем. Но в чём Хранитель не сомневался, так это в том, что тот вскоре сам придёт к нему. Придёт и начнёт задавать вопросы, которые он слышал за все свои жизни тысячи раз. Вопросы, стоящие его собратьям и практически всем посвящённым жизни. Вопросы, на которые он не имел права отвечать.
Эн-уру-гал, по всей видимости, имел опыт в ведении допросов. Он не показывался сам, но и не давал о себе забыть. Его молчаливые помощники уже полдня возились неподалёку от Хранителя, сооружая на его глазах целую камеру пыток. Дильмун не видел лиц этих созданий. Мерзкие, маленькие существа. Хранителю было достаточно и одного их присутствия, чтобы ощущать черноту их сущности, гнилость того, что когда-то ещё напоминало душу. С такими нет смысла говорить, взывать к помощи. Они понимают только язык силы, а этого в Дильмуне сейчас оставалось на грош.
Будь Хранитель обычным стариком, замысел его тюремщика непременно сыграл бы на его нервах. Мало кому удалось бы оставаться хладнокровным, когда на твоих глазах суетливо звенели, клацали, скрежетали и дробили устройства, которые он никогда не видел, но которые, в чём не было сомнений, могли причинить боль. О последней Дильмун знал не из пыльных рукописей или старых фолиантов. Боль уже была в его жизни, и не раз, но вряд ли такая, к которой его этим представлением подготавливал бывший телохранитель.