Ей было немного не по себе от того, что он находился у нее дома, посещал ее кухню и ванную, пока она прогуливалась по городу и пила кофе в кафе, сидел у нее в спальне во время ее пребывания в редакции. Его присутствие ощущалось слишком явно, словно он излучал тепло, был как бы немного сродни электрокамину.
– Я не знаю, сколько Шюман заплатил, когда любовница короля решила открыть душу нашему изданию приблизительно год назад, – сказала она и достала две тарелки из шкафа, не глядя на Халениуса, – но наверняка речь шла примерно о такой же сумме.
Он все еще стоял, прислонившись к дверному косяку, она чувствовала, как его глаза неотрывно следовали за ней, пока она накрывала на стол.
– Ты в это веришь? – спросил он. – Что газета заплатила за интервью?
Анника остановилась и посмотрела на него.
– Конечно, мне неизвестно наверняка, – сказала она, – я же находилась в Вашингтоне тогда. Но почему мадам иначе согласилась бы?
– Всеобщее внимание? – предположил Халениус.
– Будь у нее желание оказаться на виду, она уж точно отметилась бы во всех бульварных изданиях, а не только в «Квельспрессен». Шустрая дамочка. Цыплята тандури или баранина?
Он наклонился над упаковками.
– Что где?
Анника сомневалась, хочет ли есть, но в конце концов села и положила немного курицы себе в тарелку. Халениус расположился напротив нее, их колени столкнулись под столом.
– Ты была права, – сказал он. – Томас сам вызвался прокатиться на рекогносцировку в Либой. Откуда ты это знала?
Анника какое-то время молча жевала курятину. Полученная информация не слишком взволновала ее, она все уже поняла ранее.
– Томас прохладно относится к выездам на природу, – сказала она. – Ему нравятся выдержанные вина и сложные блюда. Он мог отправиться в такую поездку по одной из следующих причин: престиж, обязаловка и женщина.
Первую причину Халениус отверг уже во время встречи в министерстве, сейчас также отпал вариант с принуждением. Ее ответ явно чем-то смутил статс-секретаря.
– Что? – спросила она и вцепилась зубами в пшеничную лепешку.
Халениус покачал головой, но ничего не ответил.
Она прожевала кусок лепешки и проглотила его.
– Это не твоя вина, – сказала она. – Томас не моногамный. Я думаю, он пытается как-то с этим справиться, но у него не выходит.
– Но кто-то в этом, наверное, виноват? – спросил Халениус с еле заметной улыбкой.
Анника покачала головой, внезапно почувствовав себя невероятно усталой. Потом впихнула в рот последний кусок курятины, соскребла остатки риса с помощью лепешки и встала.
– Я пойду и отдохну немного, – сказала она.