– Достаточно, – сказала Дорис тихо. – Я понимаю. Если ты извинишь, то я должна…
– У меня к тебе еще одно дело, – поспешила добавить Анника. – Дети больше не могут оставаться в городе. Журналисты не дают им покоя, и я не хочу, чтобы они находились в школе, когда данные испанца обнародуют.
– Угу, – буркнула Дорис в своей неподражаемой недовольной манере.
– Кроме того, мы надеемся скоро договориться о сумме выкупа, – продолжила Анника, – а значит, нам придется отправиться в Кению…
– О сумме выкупа? Ты серьезно? Ты собираешься платить деньги этим убийцам?
Анника сглотнула комок.
– Сожитель испанца находится сейчас в Кении. Он оставил миллион долларов в мусорном контейнере на окраине Найроби вчера вечером. Именно поэтому испанца выпустили. Нам, скорее всего, придется выехать туда, и, надо надеяться, уже на этой неделе…
– У меня так много дел, – заныла Дорис. – У нас обеды по средам и пятницам, и, кроме того, мне необходимо убирать дом. Полагаю, ты понимаешь.
Анника крепко зажмурила глаза.
«Детьми Элеоноры ты с удовольствием занималась бы, – подумала она, – но Элеонора не хотела никого иметь, боялась испортить свое тело и карьеру, но этого она никогда не рассказывала тебе, не так ли? Лишь улыбалась немного печально, когда ты спрашивала, как дела с потомками, не планировали ли она и Томас завести их, и тогда ты поверила, что она не могла, и чувствовала сострадание, не правда ли? И поэтому заявила Томасу: «Завести детей может и собака, но заботиться о них – совсем другое дело». Именно так ты смотришь на меня, как на суку, не так ли? А твои собственные внуки, конечно, не столь хороши, чтобы играть у тебя на персидских коврах».
– Само собой, – сказала Анника. – Я все прекрасно понимаю. Я сообщу, если будут новости.
Она отключила телефон, дрожа от злости.
– Ничего не получилось с Дорис? – спросил Халениус из спальни.
Он, вероятно, подслушал часть разговора.
– И догадайся, насколько это стало сюрпризом для меня, – ответила Анника и набрала номер своей матери.
Та, судя по голосу, была трезвой, но уставшей.
– Я работаю как ломовая лошадь всю неделю, – сказала она, – с девяти до шести.
И чего здесь сверхъестественного? Обычный полный день? Она оставила это до лучших времен.
– Мама, я могу попросить тебя об одном деле?
– Не подумай, что жалуюсь, но обычно ведь всегда нужны деньги в такое время, перед Рождеством.
Это называется «перед Рождеством».
– Мы получили новости о Томасе, – сказала она. – С заложниками обращаются ужасно плохо там, в Африке. Мы должны попытаться возвратить его домой как можно быстрее, и поэтому я хотела спросить, не могла бы ты позаботиться о Калле и Эллен несколько дней.