Прибежала Вера Казакова. Сердце у нее сжалось, когда она нагнулась над Князевым.
— Сереженька, Сережа, — шептала непослушными губами.
Не спуская глаз с бледного и неподвижного лица Сергея, Вера стаскивала с плеча санитарную сумку. Брезентовый ремень зацепился за что-то сзади, и она никак не могла освободить его. Белов помог ей. Вера поспешно достала из сумки все нужное для перевязки и схватила руку Сергея чуть повыше кисти. Скачущими, будто чужими пальцами искала пульс и не находила его; снова и снова ее дрожащие пальцы обшаривали горячую, жилистую руку Князева.
— Жив! — радостно прошептала она, нащупав, наконец, пульс. Сразу стало легче дышать. Она попросила Белова немного приподнять парторга, осмотрела рану, обработала ее.
— Есть надежда? — спросил Белов, когда она окончила перевязку.
— Очень тяжелое ранение… Если бы сразу на операционный стол…
Вера всхлипнула, не в силах уже сдерживаться.
Подошел старшина и сообщил Белову, что «фашист-парламентер» убит. Лейтенант смотрел на старшину и не понимал, о чем тот говорит.
Внезапно послышался грохот. Сотников сразу упал на дно траншеи, Казакова плотно прижалась к земле, Белов, набросив на автомат полу шинели, также прижался к стенке окопа.
Мины разорвались где-то рядом, и, когда затих свист осколков, Белов приказал Казаковой и Сотникову немедленно отойти от опасного места: следующий залп мог угодить в траншею.
Так оно и случилось. Не успели они отбежать, как ухнуло второй раз, и одна мина разорвалась в траншее, недалеко от места, где они только что были. Лежавшего у изгиба траншеи Князева осыпало землей.
Еще не рассеялся полностью дым, а Вера уже жадно осматривала Сергея. Белая повязка на его голове потемнела. Лицо, шинель и сапоги покрылись слоем пыли. Князев лежал неподвижно, точно мертвый. Вера порывисто схватила его руку и тут же ощутила учащенные, ясно прощупываемые удары пульса.
Это казалось почти чудом, но Сергея не задело ни одним осколком.
Вера обхватила Князева за плечи и, поддерживая голову, оттащила его в узкую и более углубленную часть траншеи.
— Неправда, ты будешь жить, Сережа. Жить, несмотря ни на что! — шептала она.
Осторожно уложив Сергея, Вера вернулась в свой окоп.
И только здесь она заметила, как тряслась и стонала вокруг земля. В ушах стоял непрерывный грохот; кругом потемнело; над траншеей с завыванием пролетали осколки мин; по голове и плечам ударяли комья земли; от дыма, смрада и пыли трудно стало дышать.
— По фашистам огонь! — услышала Вера голос Белова и, стряхивая с себя оцепенение, приникла к брустверу окопа.