перебрался на левый берег Иквы и к утру закрепился там, зарывшись в песчаном грунте. Противник был немало озадачен, но серьезных попыток выбить и отбросить за Икву роты великолутцев он не предпринимал, лишь сильно обстреливал их место переправы.
День прошел в большом напряжении. Всякий момент можно было ожидать контратаки противника. Но ничего серьезного не произошло. Наши батареи с трех сторон забрасывали Сопанов, и австрийцы, видимо, сами ожидали нашей атаки. А в следующую ночь положение наше на левом берегу значительно упрочилось: окопы усилены, прорыты ходы сообщения к мосту и самый мост, благодаря энергичной помощи 2-й саперной роты штабс-капитана Каменского, сделан более солидным.
В дальнейшем, почти до апреля 1916 года, у Сопанова идет непрерывная борьба, мелкая правда, в малом, так сказать, масштабе, небольшими частями с обеих сторон.
Но временами она была очень ожесточенная. Мы стремились расширить плацдарм, австрийцы всячески этому препятствовали, подвергая его ожесточенному обстрелу, а иногда пытаясь контратакой сбросить наши роты в Икву. Мы каждый день имели здесь потери. Тем не менее генерал Булатов стоял на своем. «Тихой сапой», главным образом по ночам, наша линия окопов постепенно выдвигалась все дальше вперед к Сопанову. А на правом берегу до самой реки были подведены хорошо укрывающие ходы сообщения, при этом от д. Б. Андруга ход сообщения шел по топкому, болотному месту, почему был не вырыт, а сплошь насыпан из принесенного грунта, – египетское сооружение.
Ходы сообщения стали позволять передвижения частей даже и днем. Кухни же так до конца сидения у Сопанова приезжали лишь ночью, когда гарнизон плацдарма жил повышенной энергией. Вот тут по ночам был уже большой простор для действия наших разведчиков. В зимний период особенно часто практиковались и давали успешные результаты внезапные налеты на австрийские передовые части, заставы, полевые караулы, наблюдательные посты. Они иногда целиком приводились в плен.
Но затем весною и они заплелись так проволокою, что и к ним трудно было подойти.
Наибольшего ожесточения борьба у Сопанова достигла к концу декабря. Я в это время лежал в одном из киевских госпиталей на излечении (мой ишиас таки свалил меня). Однажды, просматривая сообщения с фронта, вдруг читаю в сводке, что внезапным ударом ночью наши части овладели с. Сопановом. Это небольшое, а в отношении нашего огромного фронта, просто ничтожное событие, меня особенно радовало, ибо оно было каким-то необыкновенно близким, родным: «наша» 3-я дивизия «нашего» корпуса. Как я подумал и тогда, когда прочел сообщение об успехе под Сопановом, в него надо было внести некоторые пояснения. Во-первых, селения не существовало и его, следовательно, не могли атаковать и брать, во-вторых, – оно или место, где оно было, тянулось далеко, версты на полторы к северо-востоку вдоль Иквы от того места, где наши части закрепились в плацдарме. На самом же деле, сблизившись еще с наиболее выдвинутым участком неприятельской позиции, наши части ночью атаковали его и завладели им. Этот участок проходил на месте бывшего селения, был закреплен нами и стал потом центром нашей левобережной позиции. Противник изменил несколько здесь свою линию. Но обе стороны оказались настолько близко друг к другу, что артиллерии, особенно неприятельской, трудно было обстреливать вражескую линию, не причиняя некоторого вреда и своим.