Я изложил командиру полка, полковнику Геннингсу[174], о возложенном на меня поручении. Он, выслушав, пригласил меня поужинать вместе с ними. Я отказался, ссылаясь на недостаток времени – уже вечерело, а надо было засветло осмотреться и несколько сориентироваться на месте. Тогда командир полка приказал кому следует назначить в мое распоряжение несколько разведчиков полковой команды, которые располагались поблизости и как раз собирались уже отправляться по тому пути на разведку. Тотчас меня провели к этим людям, и я отправился по назначению. Во главе группы в семь человек был толковый и весьма смышленый унтер-офицер старой службы. Он меня сразу и посвятил во все их похождения в этом районе чуть не каждую ночь. Так что я как-то невольно как будто отдал себя на усмотрение его опыта. До водяной мельницы почти полпути мы прошли свободно, без всяких предосторожностей, ибо наступили уже сумерки, и видеть что-либо на противоположном берегу было невозможно. Отдохнув немного, мы двинулись дальше. Ночь была не из светлых, но тихая, спокойная. На фронте изредка раздавались ружейные выстрелы, но они казались особенно звучными в тишине ночной.
Пройдя какую-то рытвину, мы свернули влево, держась все время по колесной тропе, которая различалась хорошо и в темноте. Влево, вдоль тропы, извивался ручей, тот самый, который начинался у Белокриницы, протекал через названную выше водяную мельницу и теперь служил нам ориентиром. Стали попадаться кусты, казавшиеся нам в темноте Бог знает чем. Мы ложились, замирали, долго прислушивались, затем снова подымались и уже медленно продвигались. Попались еще несколько рытвин и проточин, сухих, впрочем. Выстрелы стали раздаваться чаще, пули просвистывали и около нас, и нам, конечно, невольно думалось, что палят по нас: заметили, хотя при малейшем напряжении мысли ясно было, что заметить что-либо с позиции противника на расстоянии версты (по моим расчетам), было совершенно невозможно. Допустить же нахождение на нашем берегу неприятельских разведчиков также было трудно: их здесь никогда не обнаруживали. Начали поблескивать светящиеся ракеты, все больше в стороне Сопанова и еще левее. Затем последовало несколько оглушительных взрывов, тоже в стороне Сопанова. И несколько разведчиков, сдерживая голос, воскликнули: «Во! Это уже наши с „Новицким“» (бомбами Новицкого). Стали приближаться к реке, из предосторожности взяли влево от тропы, спустились несколько под берег ручья и берегом внизу стали очень медленно и осторожно пробираться, так как длинная, старая, сухая трава слишком шумно шелестела под ногами. Наконец, с большим напряжением внимания, слуха и зрения мы доползли до реки. Берег порос камышом и лозняком, был несколько мокроват, но не особенно. Ширина реки была шагов 10–15. Противоположный берег как будто был сухой и выше – трудно было разобрать. На том берегу ничего нового мы не обнаружили.