— Но предположи, что этот непризнанный принц — я? Предположи, что я все время говорил о себе самом? Предположи, что это я уеду в золотой карете, запряженной шестеркой, с осыпанной алмазами дочерью герцога, что бы ты тогда сказала?
— Я думаю, ты сумасшедший, — сказала девочка. — И если бы мать это услышала, она вышибла бы из тебя дурь.
Поль почувствовал, что он доверил высокую тайну своей души грубому и низменному человеку. Он отвернулся от нее, смутно сознавая, что его великодушное предложение подняться с ним в высшие сферы встретило у этой дочери земли слепое непонимание. С тех пор Ада перестала для него существовать.
Один безнадежный месяц сменялся другим, пока облако не окутало мозг Поля, превратив его в какой-то автомат, животное с неудовлетворенными аппетитами. Штрафы и ругань были его уделом на фабрике, ругань и побои — дома. Прочитав в «Блэдстонском герольде» о случае самоубийства, Поль стал мрачно мечтать о смерти. Его воображение отчетливо рисовало ему драматические картины: как его восковое тело будет найдено висящим на веревке, привязанной к крюку в кухонном потолке. Он видел себя трупом перед испуганным населением Бэдж-стрит, перед исполненными раскаяния фабричными, и он плакал на своем ложе из мешков о том, что принц и принцесса, его высокородные родители, никогда не узнают о том, что он умер. Иногда, впрочем, его воображение рисовало ему менее мрачную картину: принц и принцесса врывались в дом как раз в ту минуту, когда жизнь его готова была угаснуть, и перерезали веревку. Как им удалось отыскать его, он не знал. Эта попытка найти хоть какой-нибудь выход была признаком душевного здоровья.
И все же одному небу известно, что стало бы с Полем через год с лишним пребывания на фабрике, если бы Барней Биль, гротескный божок из широких просторов мира, не вмешался в его жизнь.
Барней Биль был одет в условную и не очень живописную одежду конца девятнадцатого века. И носил на голове суконный картузик. Не было видно у него ни рогов, ни копыт, не имел он и тростниковой дудочки. И все же он сыграл на ухо Полю утешительную мелодию Пана, и сияние Видения вновь озарило мальчика, и фабрика, и Бэдж-стрит, и Бэтоны, и прачечная рассеялись, как дурной сон.
Судьба назначила появление Барнея Биля на августовский субботний вечер. Оно не заключало в себе ничего драматического и было чисто случайным. Местом действия оказался пустырь.
Целый день шел дождь, и к вечеру слегка посветлело. Поль, ходивший купаться с несколькими фабричными ребятами в не слишком чистом канале, машинально забрел на пустырь к своей библиотеке, которую, благодаря многим уловкам, ему удавалось пополнять. Здесь он сел с оборванной книжкой в руках, чтобы на часок предаться духовным наслаждениям.