— Что такое сирень? — спросил Поль.
Его друг объяснил. Сирень не цвела в выжженных окрестностях Блэдстона.
— Хорошо она пахнет?
— Да. Хорошо пахнут и ландыш, и сирень, и свежескошенное сено. Ты никогда не слышал этих запахов?
— Нет, — вздохнул Поль, неясно сознавая новые и далекие горизонты. — Однажды я слышал чудесный запах, — сказал он мечтательно. — Но то была леди.
— Ты хочешь сказать — женщина?
— Нет. Леди. Вроде тех, о которых вы читали.
— Я слышал, что от них хорошо пахнет, от некоторых, как от фиалок, — заметил философ.
Чувствуя магнетическое притяжение к своему брату по духу, Поль произнес почти бессознательно:
— Она говорила, что я сын принца.
— Сын чего? — воскликнул Барней Биль, вскочив так резко, что несколько книг посыпались на землю.
Поль повторил роковое слово.
— Черт дери! — воскликнул Барней Биль. — Да разве ты не знаешь, кто твой отец?
Поль рассказал о своей печальной попытке проникнуть в тайну своего рождения.
— Сковородку? Об голову? Ну и мать у тебя!
Поль горячо отрекся от нее.
Барней Биль задумчиво затянулся. Потом, вынув трубку изо рта, положил костлявую руку на плечо мальчика.
— Как ты думаешь, кто была твоя мать? — спросил он серьезно. — Принцесса?
— Да, почему бы нет? — ответил Поль.
— Почему бы нет? — повторил, как эхо, Барней Биль. — Почему бы нет? Ты дьявольски счастливый ребенок. Хотел бы я быть таким утерянным сыном. Уж я знаю, что сделал бы!
— Что же именно? — спросил Поль.
— Я бы отыскал моих высокородных родителей.
— Но как? — спросил Поль.
— Я проехал бы по всей Англии, расспрашивая всех встречных принцесс. Их ведь не встретишь у каждого деревенского колодца, — прибавил он, когда мальчик, почувствовав ироническую нотку, готов был обидеться. — Но если как следует откроешь глаза и навостришь уши, ты узнаешь, как их найти. Черт дери! Я не оставался бы негром, рабом на фабрике, если б я был утерянный сын. Я не позволил бы Сэму и Полли Бэтонам бить меня и морить голодом. Ну нет! Или ты думаешь, что твои высокородные родители сами придут отыскивать тебя в это вонючее предместье? Держи карман шире! Ты сам должен отыскать их, сынок. Кого-нибудь найдешь по дороге, если достаточно долго попутешествовать. Что ты об этом думаешь?
— Я отыщу их, — сказал Поль, у которого голова закружилась от открывшихся ему возможностей.
— Когда же ты отправишься в путь? — спросил Барней Биль.
Поль прислушался к звону заработанных денег в кармане. Он был капиталистом. Трепет независимости охватил его. Будет ли более удобный момент?
— Я отправлюсь сейчас же, — воскликнул он.
Была ночь, темная, несмотря на звезды. Огни уже погасли в окнах окраинных домов; горели только красные, зеленые и белые фонари на железной дороге за мрачным зданием газового завода. Если не считать грохота пробегавших время от времени поездов и шума трамваев да жевания и топота старой лошади, переминавшейся с ноги на ногу, все молчало. В сравнении с домом и Бэдж-стрит здесь, казалось, царило могильное безмолвие. Барней Биль некоторое время курил молча, а Поль сидел с бьющимся сердцем. Простота великого приключения ошеломила его. Все, что он должен был сделать — это только уйти и пуститься в путешествие, свободный как воробей.