– Не здесь.
И я, чтобы все ему до конца ясно стало, отвечаю:
– Не здесь.
На следующий день зовет он меня, проходя мимо, к себе. Почувствовала я, что сейчас все и решится. Вошла, а он мне бумажку протягивает. Я ничего изображать не стала, в глаза ему смотрю:
– Это наш адрес?
И слышу в ответ, что да, адрес, будет ждать он меня там в семь часов.
Самым трудным было дожить до этих семи, невыносимо медленно время ползло. Я примчалась чуть ли не на час раньше, ждала в сторонке на лавочке, когда он появится. Встретились мы взглядами, я немного на всякий случай выждала и побежала за ним. Едва порог указанной в адресе квартиры переступила, бросились мы друг на друга, словно вечность назад разлучились. Он меня в комнату понес, а я чуть ли не на руках еще у него раздеваться начала. Он меня спрашивает:
– Пусть все будет?
– Пусть, – ответила ему. И тут меня боль изнутри прошила почти такая же, какую мне Рустам причинил. И пятно кровавое перед глазами всплыло…
Это уже потом, когда немного в себя пришла, попыталась я проанализировать то свое состояние. Чего испугалась? Что испытаю с ним те же муки, как недавно с Рустамом, память восстала? Узнает он, что я уже не девушка, изменила ему? Да, да, изменила, как ни парадоксально это звучит, пусть и не по своей воле изменила. Тут, наверное, все одно с одним в какую-то чудовищную массу спеклось, но ощутила я, что не могу ему отдаться, как заклинило. Дергаться начала. А он ничего понять не может: как же так? – сама прибежала даже раньше него, сама на шее повисла, сама для него разделась – и такой вдруг от ворот поворот! Спрашивает меня:
– Что не так, радость моя? Ты боишься? О чем-то плохом подумала?
Что я могла ему ответить? Не помню, как выбежала, как дома очутилась. Утром пришла на работу пораньше – знала, что наша старшая всегда спозаранку уже на месте. Молча сунула ей заявление об увольнении – и удрала. А перед тем ночь была. Могла бы она посоперничать с той, после Рустама. Знал бы кто, чего стоило мне это заявление написать. Но не могла я после всего в глаза ему поглядеть, не хватило бы меня…
– И что дальше? – глухо спросил Дегтярев.
– Обыкновенно дальше, – невесело усмехнулась Лиля. – Руки на себя не наложила, не свихнулась. Устроилась в другую больницу, биофак вечерний закончила, приняли меня в лабораторию станции переливания крови, вскоре заведовать ею стала. Так и живу.
– А Рустам ваш? – полюбопытствовал Кручинин. – Так больше и не появился?
– Появился, – вздохнула Лиля. – Через неделю. На коленях передо мной стоял, умолял простить. Едва узнала его. Он и без того смуглый был, а тут вообще почернел, словно обуглился, глазницы ямами.