На следующий день выяснилось, что министерским указом назначить директора Хогвартса — невозможно. Как ни размахивала мадам Амбридж постановлением о назначении ее директором школы, гаргулья, охраняющая директорские покои, даже пальцем не шевельнула, а уж о том, чтобы открыть дверь в кабинет и речи не было. Поплясав у входа в кабинет, мадам гордо удалилась в соседние помещения, где эльфы под руководством Филча, устроили для новоявленного, непризнанного директора кабинет попроще, чем в покоях Дамблдора.
Что с Дамблдором, что с Амбридж, школьная жизнь перед экзаменами, для основной массы учащихся, изменилась не сильно. Даже изгнание Сивиллы Треллони не отразилось на занятиях никоим образом, подумаешь, подготовиться к экзамену без преподавателя, да раз плюнуть, к ЗоТИ же готовились самостоятельно, из года в год, так чем Прорицания сложнее.
Собрания Ордена Феникса продолжались, где именно Дамблдор собирал свою говорильню, определить было трудно, сам дом находился под Фиделиусом, и попасть в него можно было только по каминной сети из Норы. Периодически, хмурый профессор Снейп, возвращаясь под утро во вверенные ему подземелья, думал о том, насколько легче было бы жить, если бы директор угомонился, лорда объявили мертвым официально, а общественности предъявили голема, которого продолжали изучать в отделе тайн до сих пор. Невыразимцы подошли к делу со всей ответственностью, обещали, чуть ли не на атомы подопытных разложить, но добыть доказательства причастности Дамблдора, к проводимому на кладбище ритуалу.
Блэк и Люпин тоже времени зря не теряли, они умудрились получить доступ к русским архивам и на данный момент, уже три месяца как, сидели в этих архивах безвылазно. Без наблюдения, ясен пень, их не оставили, но наблюдатели и сами желали найти те же сведения, и помогали, чем могли. Очень уж кровавый след, оставил особый отряд герра Гриндевальда на русских просторах, чересчур много потерь было в той войне, чрезвычайно мягким казалось многим наказание, и желание найти ускользнувших от возмездия было совершенно понятным и правильным.
Экзамены наступили, для большинства студентов, совершенно неожиданно, но проходили абсолютно так же, как и при Дамблдоре. Как оказалось, незаменимых людей нет и в магическом мире. Несмотря на то, что в кабинет директора все были лишены доступа, и экзаменационной комиссии пришлось добираться на каретах из Хогсмита, это и оказалось единственным изменением привычного распорядка.
Ещё в марте, тетушка умудрилась написать Гарри письмо, на адрес дома профессора Снейпа, в Тупике Прядильщика, в котором сообщала, как они и договаривались, что она и ее семья последовали его совету, данному осенью, и желали ему приятных каникул. «Вот и замечательно, — думалось Гарри, — хоть кто — то будет счастлив. Надеюсь, их не будут искать, а если и будут, то не найдут…». Нет, родственников он не стал, со временем, любить больше, но он искренне им сочувствовал, столько лет жить в нервном напряжении, в условиях почти военных, ведь неизвестно, что взбредет в голову «ненормальному» племяннику, и как это исправлять, не имея ни силы, ни способностей.