Попутно из чего я тут только сам не настрелялся. До одури. Патронов-то немерено. И все легко списывается на любую роту, которая приперлась на полигон отрабатывать залповую стрельбу на длинные дистанции.
На складах оказались в товарном количестве патроны даже к моему револьверу. Я сразу ящик к себе под кровать заныкал, на будущее. И тренировался с трофейными образцами, чтобы ствол собственного револьвера в хлам не расстрелять.
С полигонным «завхозом» фельдфебелем Данко Эллпе мы как-то сразу спелись.
Да и с кем еще мне тут пить? Офицеры в свою компанию меня не берут. А с солдатами и ефрейторами нельзя. Субординация.
Для экономии жалованья отчеканил я в полигонной кузне и спаял где надо русский портативный самогонный аппарат. Как самовар — на шишках. А то после холодрыги в поле отогреваться у печки никакого жалованья не хватит, тем более что ближайший винный подвал теперь только в городе. А деревенское плодово-ягодное вино на табаке у меня печень не принимала.
Змеевик под удивленным взглядом Эллпе я примитивно выбил молотком из латунной трубки вокруг ствола трехдюймовой трофейной пушки подальше от чужих глаз на холодном артскладе. Засыпав предварительно в эту трубку песка.
И вот тут-то мне и открылась пещера Аладдина. Безо всякого сезама. Сразу после снятия с Эллпе первой пробы первача.
Полная складская неучтенка в закромах родины. Еще в пушечном сале и заводской упаковке.
Пьяненький Эллпе предложил мне что угодно забрать из этого загашника. На выбор. Безвозмездно. В обмен на самогонный аппарат в его личное пользование.
Мне-то что? Надо будет, я себе еще один сделаю. А вот то, что я там захомячил, мне нигде не достать. Разве что только за очень дополнительные деньги.
Меховые шапки, полушубки, тулупы, овчинные жилеты и войлочные сапоги — типа наших валенок, но не цельноваляных, а сшитых из белого войлока. Кожаные ботинки с крагами или гамашами. Выгреб я оттуда все, что было маленьких неходовых размеров. Совершенно не ношенные вещи, но давно списанные по времени хранения за невостребованностью. Но никем из поколений начальников складов не выброшенные.
Отобрал сразу на всех сынков Оле и на Элику. Не забыл и самого кузнеца с его женой и дедом. Ну, и себе новье на послеармейское будущее припас… Экономия есть прямая прибыль.
Еще штука темно-синего сукна приборного, интендантского. И штука портяночной бязи. И штука плотного полотна кальсонного из хлопчатой бумаги… И по мелочи там: иголки, нитки, галун, тесьма, ремни…
Отправлял все это домой я почтовыми посылками каждое увольнение в город по расписанию экзаменов уже заранее зашитыми в мешковину. Оставалось только адрес написать и печати сургучные на швы поставить у почтмейстера. Но такая лафа продолжалась всего полтора месяца. Потом почтовики стали требовать у всех военных опись содержимого посылки и сверять наличие с описью. И в случае нахождения военного имущества сразу вызывали патруль из комендатуры — разобраться. Не один я, видимо, такой умный.