По ночному времени Лиза решила не переодеваться, а идти, как есть, в пижаме и халате. Вышла из комнаты, подсвечивая себе фонариком с динамо машинкой, прошла на цыпочках по коридору, спустилась по лестнице на два этажа и вскоре оказалась в буфетной. К большому удивлению Лизы, в комнате горела свеча, а в плетеном кресле, наверняка, позаимствованном на веранде, сидел, положив ноги на высокую стойку буфета, Петр. В руке у него была бутылка, во второй — тоже.
— Пьешь с двух рук по-македонски? — спросила Лиза, подходя к буфету.
Петр от неожиданности вздрогнул и едва не выронил обе бутылки.
— Ты меня испугала!
— Ну, извини! — она нашла чистый бокал для вина, но давешнюю бутылку со старкой не обнаружила. Пришлось довольствоваться водкой.
— У тебя там не коньяк, случаем? — спросила с надеждой.
— Водка.
— Что, в обеих бутылках? — удивилась Лиза.
— Не люблю смешивать!
— А что любишь?
Зачем спросила? Бог весть.
— Шла бы ты, летчица, на…
— Договаривай!
— Достала!
— Слушай, Петя, — Лиза отпила немного водки, посмотрела на Петра, — а чего ты такой неласковый? Вызверился, будто это я под твоего брата легла, честное слово!
— У меня нет брата.
— Ну, ты меня понял, — Лиза сделала еще глоток, но «ужас» не рассасывался. — А где, к слову, Варвара?
— Спит, поди… — пожал он плечами и отхлебнул из левой бутылки.
— Ты, что, Петя, неужели разлюбил? — Она сделала еще глоток, потом второй, третий, и пила до тех пор, пока водка не закончилась.
— А ты чего мыкаешься? — спросил Петр и отхлебнул из правой бутылки.
— Да, так как-то, — вздохнула Лиза. — Нашло вдруг…
— А знаешь, почему я ни разу не пришел в госпиталь? — спросил вдруг Петр, опустив ноги на пол, и оборачиваясь к Лизе всем корпусом.
— И знать не хочу! — Лиза не хотела услышать еще какую-нибудь гадость, которая добьет ее окончательно.
— Я боялся!
— Боялся? — переспросила Лиза, совершенно сбитая с толку.
— Да, боялся! — кивнул Петр и встал. — Я, знаешь ли, все время причины разные находил, чтобы не ходить. То да се, третье, десятое. Но, правда в том, что я не хотел тебя такой увидеть! Ну, ты понимаешь. Люди говорили, разбилась вдребезги. Если бы я тебя такой увидел, наверное, руки бы на себя наложил!
«Это он мне что, в любви объясняется?!»
Это был совершенно неожиданный поворот, ведь Елизавета считала, что при всей мерзости его поступка, виновата в разрыве отношений именно она. Хороший авиатор, но недостаточно женщина…
— Ты извини, Петя, но я не поняла, ты что, мне сейчас в любви объяснился?
— Наверное, — пожал он плечами и, поставив бутылки на стойку, повернулся, чтобы уйти.