Холодной водой… б-р-р-р… Ничего, сэр, пора заново привыкать к прелестям сельской жизни.
2
Попить кофе (завтракать не хотелось) Кирилл вышел на крыльцо. Присел на лавочку, поставил рядом чашку — розовую в крупных белых горошинах, со слегка оббитыми краями.
Закурил, проигнорировав установленное Мариной правило: только вместе и только в определенные часы. Спать по утрам она любит долго, как минимум часа три-четыре в запасе есть, не учует… А утренний кофе и первая сигарета — сочетание идеальное, плевать на врачей с их факторами риска.
Раннее июньское утро в Загривье являло собой великолепное зрелище. Особенно отсюда, с высоченного крыльца. Солнце разгоняло с полей последние клочья тумана, росистая трава изумрудно сверкала… Деревня, вчера казавшаяся вымершей далеко не поздним вечером, уже проснулась и жила активной жизнью.
Профыркал куда-то знакомый ЗИЛ.
Неподалеку, в соседнем дворе, жизнерадостно горланил петух. Там же пропитой мужской тенорок вторил ему жизнерадостным матом.
Бойкая старушка гнала по улице стайку из десятка коз, среди которых отчего-то затесались две овцы с грязно-бурой свалявшейся шерстью; козы шли неохотно и все норовили остановиться, пощипать листья с придорожных кустов, — старушка подгоняла их, причем использовала в качестве хворостинки не что-нибудь, а тонконогую табуретку, которую волокла с собой. Прямо-таки пастораль, буколика: Хлоя, Хлоя, где твой Дафнис?..
Кирилл не любовался идиллическими картинками. Вглядывался в гриву — где, по словам Рябцева, добивали ополченцев из третьей дивизии… Из ДНО-3…
Из дивизии, которой здесь быть НЕ МОГЛО.
Рябцев мог перепутать номер, пусть и не производил впечатление человека, способного ошибаться и путать. Но мог.
В конце концов, какие у здешнего электрика источники информации? Рассказы отцов и дедов? Ага, так вот и сообщали все проходящие мимо красноармейцы и ополченцы местным жителям: номер части, фамилии командира, начштаба и комиссара, район дислокации и поставленные задачи. Вытягивались по стойке смирно и рапортовали. Бодрым голосом.
Однако главная-то деталь не могла укрыться от острого глаза местных: штатская одежда. Значит, добровольцы-ополченцы: пусть не дивизия, пусть истребительно-партизанский полк, пусть истребительный батальон, пусть батальон артиллерийско-пулеметный… Но в любом случае — ополченцы. Красноармейцы сорок первого года без шинелей и гимнастерок — нонсенс.
Беда в том, что дивизия и батальон несколько различаются численностью личного состава, раз так в пятнадцать… Трудно принять батальон за дивизию, даже малосведущему в военных делах человеку. Да и не останется после разгрома всего лишь батальона такой долгой народной памяти… И двадцать тысяч трупов по лесам-болотам не останется, даже для дивизии — многовато. Пусть цифра и преувеличена, все равно перебор…