И еще целый месяц я усидчиво изучала забугорные вакансии и рассылала письма. Оно того стоило – на Западе за месяц я заработала бы столько же валюты, как здесь за год. К слову сказать, хотя новые банки пёрли из-под земли как грибы после дождя, мы с бабулей им ни в какую не верили и хранили сбережения в морозилке. Я попыталась прикинуть габариты морозилки, в которой уместилось бы мое гипотетическое жалование американских размеров, – ха, да не меньше всей нашей кухни! – и рассмеялась.
– Эй, ненормальная девчонка! – крикнул мистер Хэрмон из своего кабинета. – По какому поводу ты там веселишься?
Ойц.
Наконец я получила один ответ. По большей части я им подходила, но за неимением у меня рабочей визы, они не могли меня принять и просто желали успехов. Похоже, моя подруга Флорина была права, когда подбивала слинять в Германию. По ее информации, для евреев получить тамошнее гражданство довольно просто.
Просматривая инженерные вакансии, я частенько натыкалась на рекламки сайтов знакомств. Фотографии улыбающихся счастливых пар вызывали зависть и интерес. Сама я несколько раз отметилась в одесском клубе знакомств, обшарпанном и неприглядном, и в итоге решила, что лучше попытать удачу с каким-нибудь иностранцем – с украинцами мне всю дорогу не везло. Так в прошлом году ко мне подваливали алкоголик, маменькин сынок и колобок (русский народный эвфемизм для недоброго слова «жиртрест» – сплошной ком сала). Конечно, я общалась еще и с Владленом Станиславским, но при всей его приглядности назвать его приличным парнем было бы роковой ошибкой. Каждую неделю он в дизайнерских темных очках и черном кашемировом пальто – типовой униформе одесских доморощенных мафиози – фланировал мимо наших охранников, чтобы забрать деньги за «крышу». Обычно при виде меня он снимал очки. И я смотрела на его терновые глаза и чувственный рот. А потом он приглашал меня на свидание. А я хмурилась и притворялась раздраженной. Разве можно было воспринимать его всерьез? Одесские мужчины клеются к каждой юбке. Обычно в ответ на мой отлуп он улыбался хищной, уверенной улыбкой, которая скрашивала мою жизнь на неделю вперед.
И вот когда я в очередной раз передавала Владу обычный конверт, за дверью мистера Хэрмона раздались смешки и взвизги.
– Это что за базар? – насторожился Станиславский.
А это моя подруга Оля общалась с моим начальником. Ойц, до чего же ж я ее довела. Из художницы с хорошим вкусом и задушевной товарки она превратилась постороннюю хабалку. Дверь открылась, и мистер Хэрмон с Олей вышли в мой предбанник. Она в открытую на нем висела. А когда заметила Влада, выпучила глаза. Продолжая поглаживать лацкан пиджака мистера Хэрмона, Оля водила горячим взглядом по Станиславскому, но тот не поддался ее чарам. Да, большой плюс к его карме.